Несколько дней назад мы запустили беспилотник с палубы «Бойкого», который сначала отправился в Бристольский порт, в котором готовился к отплытию ровно один корабль – двухмачтовая шхуна, узкая и длинная, словно лезвие кинжала, над которым гордо реял звездно-полосатый флаг, а на борту красовалась надпись «Сильф».

Надо сказать, что это был еще не классический чайный клипер, как, например, «Катти Сарк», который в наше время можно лицезреть в музее в Гринвиче. Между Британией и Америкой курсировали так называемые «балтиморские клиперы» – небольшие быстроходные корабли с развитым парусным вооружением, использовавшиеся в основном контрабандистами и работорговцами. Но рабов в Англию не возят, а контрабанда была сугубо гражданская. Нас она не интересовала: ведь мы не служим в британской таможне. Так что претензий к «Сильфу» у нас не было, а вот к его вероятному пассажиру – были.

Впервые увидев «Сильф» на экране, я залюбовался этим изящным кораблем с острыми обводами и слегка наклоненными назад мачтами. «Балтиморцы» были быстроходными судами и могли легко уйти от парусных военных кораблей. А вот при встрече с нами у них не было ни малейшего шанса оторваться от погони.

На следующее утро наш «пепелац» вновь вылетел на охоту. И скоро на экране монитора появилось то же самое судно, следовавшее под всеми парусами из Бристоля. Я позвал великого князя и показал ему нашу цель.

– Да, это «балтиморец», скорее всего, тот самый, – с ходу определил Константин Николаевич. – Идет под всеми парусами. Хороший кораблик, ладный. Надо бы и у нас начать строить такие. Дмитрий Николаевич, вы, значит, полагаете, что именно на нем находится бывший император Франции?

– Я полагаю, что на нем МОЖЕТ находиться Луи Наполеон. Но, чтобы в этом убедиться, следует его досмотреть.

Великий князь кивнул, а я скомандовал:

– Идем на перехват цели. Полный ход. Передайте «Смольному», чтобы он следовал за «Бойким». Берем его в клещи с двух сторон. Полагаю, впрочем, что его капитану хватит ума вести себя смирно и не пытаться от нас удрать либо оказать сопротивление.

Так оно и произошло. Капитан не стал кочевряжиться и, увидев сигнальную ракету, запущенную поперек его курса, приказал убрать паруса.

Я тщательно проинструктировал командира досмотровой партии и показал ему несколько изображений и фотографий французского императора Наполеона III. Как говорится: «В фас и в профиль».

– Вполне вероятно, что он может изменить внешность, – предупредил я. – Так что будьте внимательны и тщательно осмотрите всех пассажиров. Хотя этот авантюрист не побрезгует нарядиться в матросскую робу. Он обожает переодевания: именно таким способом Луи Наполеон в одежде простого пролетария с доской на плече сбежал из крепости Гам, где отбывал пожизненный срок.

– Все понятно, Дмитрий Николаевич, – командир досмотровой группы старший лейтенант Шестаков, из приданных нам морпехов, кивнул мне и сделал характерный жест, показывая, что будет трясти всех пассажиров клипера как грушу. – Если этот племяш Наполеона Бонапарта находится на «Сильфе», то мы его найдем. Пусть для этого придется перевернуть весь клипер от киля до клотика.

Старлей не бросал слов на ветер. Примерно через полчаса, после того как досмотровая группа поднялась на борт американского корабля, по рации поступило сообщение: «птичка в клетке». Сие означало, что тот, кого мы искали, задержан. Мы с великим князем с нетерпением стали ждать явления перед нами беглого императора Франции.

27 (15) ноября 1854 года.

Сан-Стефано.

Штабс-капитан Домбровский Николай Максимович, журналист

Забавное зрелище – встречи спасителя и спасенного. То есть меня и Решид-паши. Он ходит с палочкой и прихрамывает на левую ногу, я – на правую. Мы пока находимся в госпитале в Сан-Стефано. Здесь же идут и переговоры.

Генерал Хрулев, навестив в госпитале Решид-пашу, первым делом поинтересовался здоровьем посланца султана и сказал, что рад его счастливому спасению. Разговор велся на французском языке, которым оба хорошо владели. Да и я в нем потихоньку поднаторел и понимал если не все, то многое.

– Знаете, эфендим, у нас говорят: «Блаженны миротворцы», – обратился генерал к Решид-паше. – Я вижу, что Всевышний спас вас потому, что вы ехали ко мне с благой вестью и желанием вашего повелителя начать переговоры о заключении мира между народами. Мне прекрасно известно, что британский посол Каннинг в свое время приложил немало усилий для того, чтобы поссорить нас. Думаю, что его величество султан Абдул-Меджид должным образом оценит все то, что сделал этот недостойный человек. Нам же надо обдумать, как остановить боевые действия, чтобы наши храбрые воины прекратили убивать друг друга.

– Вы правы, господин генерал, – ответил посланец султана, – этот британский шакал помрачил наш разум своими лживыми речами. Надеюсь, что падишах покарает этого обманщика, толкнувшего государство османов на войну с русским императором Николаем. Но давайте с вами обговорим, что мы можем сделать для того, чтобы война прекратилась. Мой повелитель дал мне все полномочия для того, чтобы подписать с вами соглашение о перемирии и о начале мирных переговоров. Кстати, господин генерал, вы не знаете, кто с вашей стороны будет вести переговоры о мире?

– Государь назначил главой нашей делегации министра иностранных дел генерал-адъютанта Василия Алексеевича Перовского. Он уже выехал из Петербурга и скоро будет здесь.

– Достойный человек и мудрый политик, – удовлетворенно кивнул Решид-паша. – Правда ли то, что он недолюбливает англичан?

– Мне это неизвестно, – уклончиво ответил генерал Хрулев.

Я усмехнулся про себя, с трудом сохранив невозмутимость на физиономии. Степан Александрович явно кривил душой. Несколько лет назад генерал служил под началом Перовского в отдельном Оренбургском корпусе и командовал артиллерией во время похода корпуса против кокандцев. Там, в Средней Азии, Хрулев наглядно познакомился с коварной политикой британцев, натравливавших разбойничьи шайки потомков Тимура на азиатские рубежи Российской империи.

– Одна небольшая просьба, ваше превосходительство, – сказал вдруг Решид-паша. – Я, увы, вряд ли смогу в ближайшее время передвигаться хоть верхом, хоть даже пешком, а в вашего человека, если даже он и прибудет к воротам Константинополя, теперь будут стрелять. Нет ли у вас какого-нибудь высокопоставленного пленного османского офицера, которого вы могли бы послать с сообщением от меня?

Хрулев задумался.

– Полковник Али-бей вам подойдет?

– Конечно. Только у меня к вам еще просьба. Нельзя ли мне поговорить с кем-нибудь из захваченных вами поляков, причем в присутствии Али-бея? Тогда он сможет лично засвидетельствовать, что поляки попали сюда именно по приказу Замойского.

– Я вам пришлю оставшегося в живых поляка. Тот лично слышал, как Каннинг договорился с Замойским о нападении на вас. Он будет у вас через двадцать минут, вместе с Али-беем.