за прошедшее с момента заключения сделки на Тайферре не смогла, даже в кредит, приобрести и половины того, что у меня осталось после разоружения звездного разрушителя «Злоба». Так как Новая Республика не могла позволить себе приобрести все это у Террика, то я выкупил у него все, что не могло остаться на звездном разрушителе за десять миллионов. Чтобы с выгодой продать Новой Республике. Спустя столько времени, груз все еще находится на моей базе.

— Надеюсь, не на Миркре? — усмехнулась Мара.

— Нет, — заверил ее Тэлон. Однако, даже не попытался улыбнуться, что говорило о его серьезности. Он даже не попытался сделать вид, что вновь доверяет ей.

— И это все, что я услышу после того, как обнаружила маячки на твоих звездолетах? — с горечью поинтересовалась Джейд. Как она и предполагала, гранд-адмирал Траун не способен устоять перед искушением проследить за контрабандистами, которых он так виртуозно пытается водить за нос. Тщательный обыск космических кораблей небольшого флота «Когтя», включая его собственный флагман, «Дикий Каррде», указал на то, что имперцы установили маячки, способные отследить объекты даже в гиперпространстве. После этого Каррде приказал бросить на базе абсолютно все — товар, оборудование, даже личные вещи. Компьютеры подверглись чистке и механическому уничтожению — никто не хотел проверять на себе изощренность гранд-адмирала в вопросах слежки. А то, что Траун по каким-то причинам заинтересовался командой «Когтя» ясно было каждому. Но, судя по всему, лишь Мара и сам Тэлон знали, что причина на самом деле-то весомая. И лишь один из них понимал — насколько именно. Вторая могла лишь догадываться.

— Я еще не определился, можно ли тебе верить после всего, что произошло, — наконец-то, он это сказал. Мара почувствовала, как стало легче дышать. Словно кто-то отпустил ее легкие, и она впервые за долгое время смогла сделать вдох полной грудью. — Но благодарен тебе за помощь в обнаружении «жучков». И за план по их оставлению на Миркре, чтобы сбить имперцев со следа. Но… ты умная женщина и должна понимать, что все эти игры гранд-адмирал начал лишь тогда, когда ты стала играть значительную роль в моей организации. Не надо даже пытаться и дальше понять тебя или заглянуть в твое прошлое, чтобы понять — ты как-то была связана с Империей. Невероятно высоко связана. Траун прилетел на Миркр из-за тебя. Возможно, хотел переманить или что-то еще.

— Но все-таки, я с вами, — заметила она, чувствуя, как только-только начавшие крепнуть ниточки, что связали ее с организацией «Когтя», стали рваться. Одна за другой.

— Что можно истолковать как попытку заручиться лояльностью, — спокойно произносил, словно зачитывал ей приговор, Тэлон. Стало тоскливо, даже больно.

Знакомое ощущение. Такое же она испытывала, когда окончательно поняла, что с прошлым покончено. Потерянного — не вернуть. Но в прошлый раз, когда умер Император, она отреклась от прошлой жизни и думала, что это навсегда. Ведь кому нужна бывшая Рука Императора, когда каждый первый военачальник и мизинца умершего правителя не стоит? Нет, никому. Им важнее было поделить то, что создал Палпатин.

А она, наивная, думала, что ее все же приютят в этой маленькой компании, почти семье, которой заправлял «Коготь». Не получилось.

Как ни странно, но она даже не злилась на Трауна, из-за которого все это началось. Он просто увидел возможность и воспользовался ей. Если бы Каррде доверял Джейд, на самом деле доверял, как он это утверждал, то не поддался бы так просто на провокации.

Или дело в другом? Что если Каррде просто пытается избавиться от него, как от свидетеля и живого доказательства его двуличности по отношению к столь возносимому «нейтралитету»?

Это можно проверить. Причем, очень просто.

— Ты хотел знать мое прошлое, — у нее имелись сотни легенд, на все случаи жизни. Она могла пожертвовать любой из них ради сохранения места, где ей будут рады. — Я… готова рассказать…

— Не нужно, — покачал головой Каррде. — У тебя было немало времени, чтобы сделать это. Теперь это все не важно. Твоя реакция на появление Трауна — сказала мне все. Даже Авес, а он не обделен силой, не может оторвать подлокотники от выточенного из цельного дерева кресла. А ты — смогла. Я благодарен за многое, Мара, за все, что ты нас сделала…

Он все решил. Причем — отнюдь не сейчас. Возможно, что он ждал здесь все это время, «прятался», но вовсе не для того, чтобы понять — прилетят ли за своими маячками имперцы или нет, как говорил экипажу. Он размышлял, не стоит ли от нее избавиться. Не станет ли она для его организации обузой. Не является ли она той самой мишенью, которая позволит Трауну нанести удар по детищу самого «Когтя».

И он принял решение. Не в ее пользу.

Внезапно Мара поняла одну простую истину.

По-настоящему она была нужна лишь Императору. Лишь он заботился о ней, учил, дал цель в жизни. Для Каррде, да и для Трауна, она была и есть всего лишь ресурсом. Но гранд-адмирал хотя бы не скрывал этого от окружающих. Говорил четко и по делу. И в этом его откровенность была чем-то сродни отношению к Джейд Императора.

Не было никакого доверия для Каррде. Ни для кого. У него есть лишь любимое дело, хваленая репутация, за которую он борется, и кредитки. Ничего, что могло бы хоть как-то подтвердить его откровенность.

Она просто приняла желаемое за действительное.

— … Ты многое сделала для нас, Мара, — так же тихо продолжал Каррде. — Я готов доставить тебя на любую планету галактики. Расчет будет соответствующим твоим заслугам — в любой валюте, какую только назовешь. Но…

— Я поняла, — заявила она. — Дальше наши дорожки расходятся.

— Мне очень жаль, — в его голосе появилась та поддельная теплота и забота, которая покорила ее в прошлом. — Но ты должна понять — я не могу рисковать своим делом и своими людьми. Даже если не прав.

Да, конечно же, не можешь. Ведь ты даже «дело» ставишь на первое место. А лишь потом — своих подчиненных и соратников.

— Не надо трогательного расставания, Каррде, — сквозь силу улыбнулась она. — Я взрослая девочка, переживу. Дело — превыше всего.

— Знал, что ты поймешь, — он так и не сообразил, что только что расписался в своем лицемерии. Может быть, конечно, сейчас в ней говорит и злость, ярость, разочарование, и она не мыслит трезво, однако… Может быть и сообразил, что она его раскусила и счел, что более нет смысла притворяться.

— Я — догадливая девочка, — напомнила она. — Что ж, не думаю, что у тебя есть время