тебе римского гражданства и сделал затем тебя своим заместителем. Ну а расскажи, как ты стал трибуном?

– Всё просто! Хорошо служил. Несколько раз отличился в прошлую Дакийскую кампанию и… особенно в битве при Тапах. И стал центурионом. А под конец той кампании уже был назначен командиром когорты. Слушай, Редизон, а у тебя не найдётся вина? Может выпьем…за встречу?

– А тебе можно? – засомневался Редизон.

– А-а! – махнул рукой Квинтилиан, – один раз живём…

Редизон вытащил из своего запасника кувшин вина. Разлил его по кубкам, и они выпили с Квинтилианом за встречу.

После уже третьего кубка, немного захмелевший Квинтилиан предложил:

– Дружище, Редизон, а давай-ка споём?

– Какую?

– Ну, конечно же, нашу!

– Шестого Железного?

– Шестого Железного!

И они оба ещё раз чокнулись и, выпив, запели:

– Пусть я погиб под Ахероном и кровь моя досталась псам, орёл Шестого легиона, орёл Шестого легиона всё так же рвётся в небеса!

Вино закончилось. Редизон покрутил в руках пустой кубок. Ему показалось этого мало, и он достал ещё один кувшин. Разлил вновь вино по кубкам. С Квинтилианом они осушили их.

И оба ещё громче продолжили:

– Сожжён в песках Ершалаима, в Евфратских водах закалён, в честь императора и Рима, в честь императора и Рима Шестой шагает легион!

***

Утром они оба еле встали. Особенно плохо себя чувствовал Квинтилиан Проспер, трибун-ангустиклавий одной из когорт VI Железного легиона. Пришлось вновь вызывать ему лекаря. Когда лекарь удалился, Квинтилиан обратился к Редизону:

– Мне, кажется, уже получше…

– Ну и хорошо, – откликнулся Редизон.

– Ну а что теперь со мной будет? Мне оставят жизнь? – почти равнодушным тоном спросил Квинтилиан.

Редизон знал приказ царя, гласивший, что всех римских офицеров среднего и высшего звена, взятых в плен, отправлять под охраной в удалённую часть Дакии, в труднодоступную горную твердыню, и там их будут содержать до последующего его распоряжения. Децебала нельзя было ослушаться.

– Ты можешь идти? – спросил Редизон бывшего сослуживца.

– А что? – переспросил Квинтилиан.

– Так можешь?!

– Постараюсь…

– Пошли!

Редизон первым вышел из своей палатки. За ним последовал Квинтилиан. Они подошли к стене, перегораживавшей ущелье. Тут же появились дозорные, которых Редизон жестом резко остановил.

– Свои! Не беспокойтесь! – произнёс Редизон.

Дозорные убрали оружие и послушно отступили.

Редизон помог перебраться Квинтилиану через стену и тихо произнёс:

– Иди…

– Куда? – поначалу не понял Квинтилиан, что имел ввиду Редизон.

– И-ид-ди вперёд…

– К своим?

– К своим… – повторил Редизон.

Квинтилиан протянул для пожатия руку, и Редизон её в ответ крепко пожал. Но затем они неожиданно обнялись.

– Всё, всё, иди уж…– повторил Редизон.

Квинтилиан периодически оглядываясь и прихрамывая побрёл к римскому лагерю. Он не сразу и поверил в то, что Редизон его всё-таки отпускает.

Но ему никто не послал в спину стрелу. Никто не окликнул. Его действительно отпустили.

Так Редизон нарушил приказ грозного Децебала. Но он не мог не отпустить того, кто ему когда-то спас жизнь.

Глава двадцать шестая

Римляне ещё предприняли две попытки штурма перевала, и обе они оказались тоже неудачными. При этом наступающие в общей сложности потеряли почти две манипулы. Даки стойко отбивались, и совершенно не думали отступать. Но вот во всех трёх римских лагерях началась необычная суета. Вновь зазвучали буцины. Прозвучали эти рожки по-особенному. Необычно резко, громко.

Буцины подавали команды к «торжественному построению».

И вскоре причина этой суеты стала ясна даже Редизону и его дакам.

Сюда, к ущелью Бауты, прибыл принцепс Марк Ульпий Траян.

***

Встречали его по высшему разряду и очень торжественно. Для этого, почти на милю выстроились в четыре шеренги несколько легионов. Траян скакал в окружении свиты вдоль бесконечных воинских рядов и ветер развевал его красный плащ и пышные белые перья на шлёме. Свита его состояла примерно из тридцати всадников, и она шагов на десять поотстала.

Легионеры сомкнули массивные щиты и при приближении принцепса начинали потрясать пилумами (короткими метательными копьями) и дружно кричать:

– Eloqio Al Divino Marco Ulpio Traiano!!! Deliciae lovis et Martis!!!

– Glorifica eum!!!

– Gloria!!! Gloria!!!

Если переводить с латинского, то это звучало дословно так:

– Хвала Божественному Марку Ульпию Траяну!!! Любимцу Юпитера и Марса!!!

– Слава ему!!!

– Слава!!! Слава!!!

Императору в самом дальнем лагере на заранее подготовленной и выравненной площадке, которую дополнительно огородили частоколом, поставили роскошный двеннадцатистенный шатёр, а рядом расположились шатры по меньше, принадлежавшие его приближённым. Тут же были поставлены палатки телохранителей-преторианцев.

Все высшие офицеры собрались в шатре принцепса. Здесь так же, как и обычно, присутствовали жрецы-фециалы и Публий Элий Адриан и Гай Кассий Лонгин.

Фециалы провели полагающийся к этому случаю обряд, разожгли очищающий огонь, дым от которого прогнал всё тёмное и плохое, и с поклонами удалились. Свою миссию они выполнили.

– Ну что, – первым заговорил принцепс, – пока что с прорывом через ущелье у нас ничего не получается?

– Божественный, разреши высказаться? – заговорил легат VI Железного легиона Луций Аврелий Цезон.

Траян согласно кивнул головой.

Легат VI Железного продолжил:

– На той стороне у даков в плену побывал один из моих трибунов. И даки его отпустили.

– Для переговоров, что ли? – удивился Траян.

– Нет, Божественный! Тут другой случай…– ответил Луций Аврелий Цезон.

– Хорошо. Пусть расскажет, что знает, – согласился Траян. – Я его выслушаю.

Когда Квинтилиан Проспер появился в императорском шатре, он по-воински приветствовал Траяна, хотя это ему и далось не легко. Было видно, что трибун едва держался на ногах и был из-за полученных ран сильно ослаблен.

Траян придирчиво осмотрел трибуна и спросил его:

– Говорят ты побывал в плену у даков?

– Да, Божественный… – ответил Квинтилиан.

– И почему они тебя отпустили? – поинтересовался принцепс. – Это весьма и весьма странно… Ты не находишь?

– Всё объяснимо, Божественный…– ответил Квинтилиан. – С той стороны у даков оказался мой бывший сослуживец и друг. Мы вместе с ним несколько лет прослужили в одной конной але. И он сейчас командует их отрядом, который защищает этот проход.

– Он что, служил в римской армии? – не сумел скрыть удивления Марк Ульпий Траян.

– Получается, что служил.

– Кем?

– Он был наёмником у нас.

– И когда это было?

– Лет девять назад.

– Кто он?

– Это – Редизон. Он один из ближайших сподвижников Децебала. И один из лучших его военачальников.

– Он что-то хотел от тебя?

– Он ничего от меня не потребовал… Просто когда-то мы были друзьями. Когда он ещё служил в Шестом Железном.

– А сколько с той стороны даков? Ты можешь нам сказать?

– Ду-у-умаю… думаю их достаточно много.

– И всё-таки?

– Тысяч десять… десять-пятнадцать. А может… а мо-о-ожет и все двадцать. На глаз трудно определить…

Так и не выяснив ничего существенного, и видя, что трибун-ангустиклавий VI Железного легиона покачнулся и явно себя не важно чувствует, Траян милостиво отпустил его.

***

Когда Квинтилиан Проспер покинул императорский шатёр, Траян обратился ко всем присутствующим легатам и проконсулам:

– Ну-у, что будем делать? Уже конец лета не за горами… А осенью… осенью в этом высокогорье выпадает снег. По большому счёту у нас остаётся месяц с небольшим…

– Может попробовать обойти ущелье Бауты? – предложил присутствовавший на этом совете командир паннонских разведчиков Тиберий Клавдий Максим.

Максима поддержал и Луций Аврелий Цезон, легат VI Железного легиона.

– Со второй частью легионов Луций