Но вот однажды, это был прекрасный летний день, в мою дверь позвонили. На пороге стояла молодая девушка. Лет семнадцати.

— Здравствуйте, — сказала она. — Я разыскиваю своих родственников. Вот, в паспортной службе выдали справку, что они жили здесь.

— Когда же это было? — удивилась я, напрочь позабыв о шкатулке. — Я здесь родилась и прожила всю жизнь, вы, вероятно, ошиблись.

И тут девушка переменилась.

— А, — сказала она, — так это вас пожалела моя тетушка перед смертью и отдала вам все, что у нее было? Две малютки, — она будто что-то припоминала, — оставшиеся с несчастной семнадцатилетней матерью, лишившейся кормильца. Вам знакома эта история?

Она так смотрела на меня, что мне показалось, будто это я маленькая девочка… Наваждение. Но ведь история мне эта действительно была знакома. Но я все никак не могла найти слов.

— Проходите, — пригласила я. — Кажется, я знаю, кто вы.

— Вам передали просьбу моей покойной тетушки?

— Да.

— И вы, — тут голос ее дрогнул от предвкушения, — сохранили для меня то, что она просила?

— Да.

— Я за этим пришла.

— Сейчас принесу. Может быть, чаю?

— Нет-нет, я спешу.

Я двигалась и соображала как в тумане. Настолько все было невероятно. Мне было тридцать шесть лет, и я очень давно считала историю, произошедшую в молодости моей матери, выдумкой. Но передо мной стояла реальная девушка. Девушка о визите которой мою бабку предупредила умирающая женщина больше тридцати лет назад.

Я принесла ей шкатулку и ключ. Она взяла их, сунула в сумку и повернулась к выходу. Мне захотелось как-то рассмотреть ее, расспросить, быть может.

— Подождите, — попросила я и побежала в спальню.

Там у меня хранилось кольцо — последнее из колец Розалии. Может быть, не самое ценное, но наверняка самое красивое из тех, что были.

— Вот, — протянула я ей кольцо. — Это кольцо вашей тетушки. Возьмите.

Она взяла в руки кольцо и некоторое время вертела его в пальцах, а потом вернула, усмехнувшись.

— Нет, — сказала она. — Не нужно.

— Вы не хотите оставить его на память? — удивилась я.

— Это будет горькая память, — ответила она. — Кольцо не принесло ей счастья.

И ушла.

Это было так странно. Я никогда раньше не думала о том, что кто-то действительно может прийти за вещью, оставленной тридцать лет назад. Да и сам визит… Она ни о чем меня не спросила. Ничего мне не объяснила. Просто взяла то, что ей причитается, и ушла. Я, удивленная и расчувствовавшаяся, готова была ей рассказать о том, как и где мои родственники похоронили ее тетушку, как ее драгоценности помогли нам выжить, и не один раз. А ей совсем ничего не хотелось знать.

Конечно, я сразу же поехала к Кате, и мы долго обсуждали с ней это происшествие. А я потом еще несколько дней находилась в состоянии некоторой оторванности от реальности. Но время шло. Все потихоньку стиралось из памяти. Все забылось. Только весной, делая генеральную уборку и забираясь по привычке на стремянку, я отмечала каждый раз, что шкатулки больше нет, и вспоминала эту удивительную историю длинною почти в сорок лет.

И если бы мне кто-нибудь сказал, что история эта продлится гораздо дольше, я бы не поверила.

— Она приходила к вам снова! — воскликнула Ева.

Она смотрела на рассказчицу во все глаза, как ребенок, зачарованный страшной сказкой. А у меня много мыслей крутилось в голове и много вопросов было к Валентине Дмитриевна. Да и не только к ней. Я тайком время от времени посматривал в сторону двери, за которой пропал Кира. Пропал и не появлялся до сих пор…

— Да, — продолжала Валентина Дмитриевна, потягивая вино. — Она снова пришла.

Это случилось в разгар весны семидесятого года. Мне исполнилось сорок два. У Кати тяжело заболел муж, и мы обе, меняя друг друга, дежурили у него в больнице сутками. И вот однажды, когда я вернулась домой после своего дежурства, у двери меня ждала она.

Она повзрослела, и уверенности в ней прибавилось. Вела она себя так, будто ей по-прежнему совсем не хочется со мной разговаривать, но обстоятельства вынуждают.

— Здравствуйте, вы меня помните? — она говорила мертвенно-бодрым голосом, как диктор новостей.

Я отыскала ключи, пригласила ее войти.

— У меня очень мало времени, — предупредила она. — Поэтому я хотела бы сразу изложить свою просьбу. Она может показаться вам странной, но много лет назад ваша бабушка выполнила просьбу моей тетушки и, наверно, ни разу об этом не пожалела. К тому жe мне не к кому больше обратиться…

— Конечно, — пообещала я, холодея от мысли, что она может попросить меня о чем-нибудь совсем не выполнимом.

— Пусть моя просьба покажется вам абсурдной или пустой, мне нужно, только чтобы вы четко выполнили все мои указания.

Я не могла отвести взгляда от ее лица, на котором мне почудились и следы слез, а если и не слез, то тяжелого страдании. Я так явственно чувствовала чужое горе, потому что сама в последнее время делила горе со своей сестрой, сидя у постели ее умирающего мужа. Но лицо Кати было красным и распухшим от слез, а лицо явившейся ко мне девушки — черным и мертвым.

— Я повторю вам слово в слово то, что когда-то сказала моя тетушка вашей бабушке. И попрошу вас ровно о том же. И готова хорошо заплатить за это. Я хочу, чтобы вы взяли эту шкатулку и ключ. И чтобы они находились у вас до той поры, пока моя родственница однажды не придет и не заберет их.

— Как ее зовут, вашу родственницу? — спросила я.

Гостья рассмеялась.

— Да она еще и не родилась. Считайте, что это наша семейная традиция, не отделимая от традиций вашей семьи. Вы берете на сохранение шкатулку. И если почувствуете близкий конец, передаете ее на сохранение своим родственникам, тем, которые останутся в этой квартире. У вас есть дети?

— К сожалению, нет.

— Но у вас ведь, кажется, есть сестра? А у нее есть дети?

— Да…

— Вот и отлично. Вы берете ее?

Она быстро вытащила из сумки знакомую шкатулку. И ключ.

— Да, конечно. Я даже положу их на то самое место, где они всегда хранились в нашей семье. Но, может быть, вы объясните…

— Об этом не может быть и речи. Скажите, моя тетя принесла удачу в вашу семью?

— Безусловно. Я бы не называла это удачей. Она спасла нам жизнь.

— Тогда, в память о ней, поклянитесь мне, что выполните мою просьбу. И еще — что никогда в жизни не прикоснетесь к содержимому шкатулки.

И я поклялась.

— А теперь — спрячьте ее.

Я прошла за стремянкой, влезла на нее, девушка подала мне шкатулку и я некоторое время пристраивала ее среди коробочек, которые в последнее время заняли ее место.