Материализовавшееся чудо для неверующего. Я осторожно обнял ее, и все сбылось. То есть я понял наконец, чего искал в этой жизни. Теперь я это знал точно. Потому что нашел. Ева — это не как все. Никто не может быть как Ева. Потому что Ева — это половина меня. Ее нельзя забрать, не лишив меня жизни.

Еще мгновение — и Ева подняла ко мне лицо, а я чуть наклонил голову к ней, уже ее дыхание было на моих губах, и…

Водитель затормозил так резко, что нас кинуло вперед. Тут еще Кира обернулся, объясняя что-то про нетрезвого пешехода… Волшебство мгновения исчезло. Ева отстранилась. А я все-таки не слышал Киру, сосредоточившись на своих ощущениях. Они были такие странные… Будто все это уже между нами было. Я бы мог сказать с уверенностью, как она целуется. Потому что я это откуда-то знал. Неужели все мы храним память о прошлых жизнях? Или я схожу с ума? Я прикрыл глаза и совершенно отчетливо вспомнил, как мы с Евой целовались… Вспомнил ли? Или вообразил? Может ли так разгуляться воображение у старого повесы, если он встретил свою единственную и неповторимую? Если вспомнил, то когда же?… А если вообразил — то все ли со мной в порядке? И разве можно помнить что-то из прошлой жизни так отчетливо, будто это произошло совсем недавно?

У меня было чувство, что я делаю сейчас что-то совсем сумасшедшее. Я нашел книжку, стал читать и не заметил, как шагнул на ее страницы. Книга втянула меня, и теперь я жил в паранормальном мире ее героев. И мне уже никогда не вернуться в мир обычных людей. И если я погибну на страницах этой книги, это будет по-настоящему.

— Роман, выходим, — Кира открыл дверь с моей стороны, и я, наконец, очнулся.

Я помог Еве выбраться из машины, и через какие-то хитрые дворики и переулки мы вышли на Малый проспект Петроградской стороны. Ну конечно, где еще мог жить коренной петербуржец Кира? Забавно, что мы знакомы с ним так давно, он столько раз приезжал ко мне, а я ни разу не удосужился спросить, где он живет. Знал только, что Кира петербуржец в четвертом поколении, о чем он один раз заикнулся, но, встретив непонимание этой странной гордости с моей стороны, больше об этом не упоминал.

— Ты живешь один? — спросила по дороге Ева.

Кира взглянул на нее как-то замысловато, долго подбирал слова, то есть молчал на ходу, а потом махнул рукой:

— Вот сейчас придем и сразу во всем разберемся.

Мне совсем не хотелось знакомиться с Кириными родителями. Я как-то не подумал о том что они, вероятно, существуют. И не исключено, что живет он с ними, и даже, возможно, в коммуналке, а мне сейчас совсем не хотелось, чтобы вокруг суетились люди.

У двери Кира достал ключ, и это был хороший знак. Но когда мы вошли в просторную квартиру, из глубины комнат донесся хриплый голос:

— Кирюша, это ты?

— Я, бабуль, — смешно пробасил Кира, смущенно покосившись на нас.

— Bac ждет множество сюрпризов, — предупредил он. — Кстати, — добавил шепотом, обращаясь ко мне, — на территории дома я не употребляю горячительных напитков, я вообще ничего не употребляю, — с нажимом сказал он, глядя как моя улыбка становится все шире и шире. — В пределах этого заповедника я пью только красное сухое вино. Запомнил? Тринадцать с половиной оборотов — ни больше, ни меньше.

В комнате скрипел паркет и что-то шуршало по полу и тихонько пищало. Бабушка Кирилла оказалась крупной женщиной, сидящей, как на троне, на самодвижущемся инвалидном кресле класса люкс, которых я много повидал в Европе, но впервые увидел в Питере. Да и одета бабушка была совсем не как подобает настоящей бабушке, потому что расклешенные джинсы сидели на ней без всяких отсылок к молоденьким внучкам одного с ней размера.

Мы с Евой вежливо поздоровались, и она пригласила нас в комнату. Небольшой стол в комнате был накрыт на четверых. По числу бокалов и тарелок с сыром и фруктами, к ним прилагавшихся.

— Мы, наверно, не вовремя, — начал я, но она прервала меня:

— Как же не вовремя, когда я стол успела накрыть? Вы как раз в самое время.

— Это бабушка для вас накрыла, — пояснил Кира отбирая у нас пальто.

А я смотрел на нее и думал о том, что где-то когда-то, возможно, ее уже видел.

— А мы с вами не знакомы? — спросил я.

Она усмехнулась.

— Ты меня узнал?

— Мне кажется, я видел вас несколько раз. Очень давно. Только не припомню — где.

— Да в разных местах, не вспоминай. Уж несколько раз в год ты наверняка меня замечал…

— Вы работаете в библиотеке? — предположил я наугад.

— Нет, но ты видел меня там пару лет назад. Я тогда еще могла ходить.

— А что с вами случилось?

— Да ничего особенного. Родилась, жила, состарилась, собрала целый букет болезней, и он меня подкосил. Инсульт, паралич. Я пытаюсь из этого вырваться, — поморщилась она. — Да видно — не судьба уже… Не в этот раз.

— Ну что вы, — попыталась утешить ее Ева.

— Да это сейчас неважно. Главное, чтобы у вас получилось все. Ну для начала давайте устроимся за столом, и, Роман, налейте нам вина. Это всегда успокаивает.

Я взялся за бутылку, а она продолжала:

— Я знаю кто вы и как вас зовут. Так что представляться вам не нужно. А вот мне обязательно нужно вам представиться. Меня зовут Валентина Дмитриевна. И мне восемьдесят два года.

Она приняла бокал, который я ей подал, и произнесла короткий тост:

— За знакомство!

Мы поискали глазами Киру, но она сказала:

— Он присоединится к нам позже. Ему не очень удобно все это… Его роль в этом деле…

— Роль? — спросила Ева.

— Неудобно — что? — уточнил я.

— Я столько раз репетировала этот разговор. Но почему-то всегда представляла, что говорю только с Романом. Если честно, я не была уверена, что вы появитесь. На этот раз…

Ее слова показались мне вступлением к чему-то еще. Но я не был уверен, что именно сегодня мне нужно что-то еще, кроме вот разве что бокала вина, запах которого я уже оценил. Кьянти. Вкус карнавала. Я с детства обожал Италию. К сожалению, жили мы там всегда совсем недолго. Один раз ездили отдыхать в заповедные места, однажды — на карнавал, с его сказочной атмосферой, и еще жили в каком-то маленьком городке, название которого я давно позабыл, зато помнил, как бегал по утрам к пекарю и стоял в очереди за чиабатой. Там меня всегда ожидало маленькое приключение — девочка. У нее были бархатные черные глаза и ресницы, как крылья бабочки…

Я сделал большой глоток вина, прикрыл глаза и принялся ждать, когда же оно волшебным образом преобразит меня…

— Роман, — позвала Валентина Дмитриевна. — Поговорим о вас. Времени не так много.

— Что вы имеете в виду? — спросил я.

— Да то же, что и вы. Вашу ситуацию. Давайте ее обсудим.