Однажды даже мама заметила мое подавленное настроение, когда подвозила домой из школы. Я не хотела вываливать на нее все, потому что она каждый день сталкивалась со школьными драмами. Последнее, что ей требовалось, – чтобы я взваливала на нее еще больший груз. Но, честно говоря, я и не думала, что она заметит, обычно так не происходило, поэтому не стала притворяться.

– У меня все в порядке, правда, – возразила я, когда она начала давить на меня, но все, что она сделала, – это вскинула брови.

– Я носила тебя под сердцем девять месяцев, вырастила тебя. Я живу с тобой почти семнадцать лет. И ты действительно думаешь, что я не могу понять, когда все в порядке, а когда нет?

В ответ я свернулась калачиком, закинув ноги на сиденье и сжав руки. Мама сказала это так, будто мы всегда были открыты друг с другом. Но, конечно, я купилась.

Очевидно, что я не могла открыть ей все. Но могла найти способ рассказать, что случилось, не вдаваясь в подробности.

– Это из-за Брук и Рей, – сказала я.

Мама кивнула, а тень сочувствия отразилась на ее лице.

– Тяжелые времена, да?

Она знала, что я чувствую к Брук. Или, во всяком случае, чувствовала.

– Нет, не совсем так. На самом деле они расстались. И это в каком-то роде моя вина.

Мама молча приподняла брови. Приглашая продолжить рассказ.

– В общем, Рей плохо поступила с Брук, – сказала я. Лучше не говорить маме о ситуации с «фальсификацией выборов». Я не хотела рисковать, иначе она могла втянуть всех учителей в это разбирательство. – Мне стало об этом известно. Я знала, что Рей хотела все ей рассказать, но я сделала это первой. И потом Брук бросила Рей.

Не имело смысла приукрашивать или выставлять себя в лучшем свете. Если я не могла честно сказать о своих некрасивых поступках маме, тогда с кем я могу быть честной? Осознание, что в уравнении, где несколько человек были виновными, я поступила ужаснее всех, приводило в чувство.

К счастью, мама не выглядела шокированной или осуждающей. Она не казалась озабоченной. И не отрывала взгляд от дороги, когда ответила:

– Что ж, солнце, сообщи Брук, что Рей хотела все ей рассказать. Не нужно лгать, даже если это во благо.

– Но… если я расскажу Брук, она разозлится на меня.

Мама пожала плечами.

– Возможно. И, возможно, имеет на это право. – Ха. Она не знала и половины всего. – И с каких пор это считается хорошей причиной, чтобы не поступать правильно?

– Я поняла, поняла, но… не знаю, смогу ли.

Мама резко затормозила на светофоре.

– Подожди секунду, солнце, этот парень никак не отвяжется.

Она опустила стекло и высунула голову, чтобы бросить взгляд на машину позади. Ну и дела. Было приятно осознавать, что она эмоционально вовлечена в мои проблемы. Ведь она попросила поговорить с ней.

Загорелся зеленый, и мама снова надавила на газ, но продолжала смотреть в зеркало. В конце концов машина позади нас ускорилась и обогнала нас.

– Да, молодец, надеюсь ты доберешься до дома на пять секунд быстрее, – огрызнулась мама.

Я сидела тихо. Мама что-то бубнила себе под нос. Внезапно она вспомнила, что я изливала ей душу.

– Прости, дорогая, о чем мы там говорили? О, да, Брук. Милая, она будет еще больше злиться на тебя, если узнает, что ты держала все в тайне. Плюс ты будешь чувствовать себя свободнее, когда сбросишь этот груз. Лучше разобраться с этим сейчас.

Права ли она? В долгосрочной перспективе будет ли лучше для меня и для Брук, если я расскажу все сейчас? Чтобы она знала, что спустя месяцы после неверного выбора я наконец решилась все исправить?

При этой мысли груз, давивший на меня неделями, исчез.

А волосы на моем теле встали дыбом от ужаса.

Я знала, как правильно поступить. Но это не означало, что мне нравилось думать об этом.

На следующий день я подождала до ланча, когда я и Брук сядем за одним столом. Настроение Брук казалось нормальным, по крайней мере по сравнению с последними несколькими неделями. Я лишь заметила, что иногда она смотрит в направлении стола Рейны.

Я репетировала все утро. И точно знала, что собираюсь сказать, и что Брук ответит, и как я отвечу на это. Я подготовилась к пятнадцати возможным реакциям Брук. Ничто не могло удивить меня. Я просто должна начать.

– Что ж, насколько я знаю, у Рей нет пары на выпускной, – сказала Брук. – Не знаю, приглашала ли она кого-то, знаю только, что она собирается с компанией девчонок. Джез сказала мне. И сомневаюсь, что что-то изменится за эти три дня.

Просто начать.

Я выдавила из себя улыбку.

– Это хорошо.

Брук заколебалась.

– Ты знала о Броэме?

Я прервала свою подбадривающую мантру.

– А что с ним?

– Он собирается на выпускной со своей бывшей девушкой.

– О.

Брук была в команде Броэма с того момента, как я ей позвонила после поцелуя, и по необъяснимой причине оставалась там, даже когда все пошло в никуда.

– Да, он сказал мне недавно об этом. Не думаю, что она до сих пор бывшая. Все в порядке.

– Ого. Я действительно тобой горжусь, Дарс. Я лишь могу представить, насколько это все странно, но ты в этой ситуации остаешься выше всего.

Просто начать, просто сказать…

– Почему ты уставилась на меня? – спросила Брук.

Просто…

– Потому что я сделала кое-что действительно плохое и должна тебе рассказать, а ты будешь ненавидеть меня за это всю жизнь.

На ее лице появилось скорее недовольное удивление, чем страх или ярость. По крайней мере, на данный момент. Хорошее начало.

– Эм, ладно, сомневаюсь в этом, но попробуй.

И даже после всех репетиций все слова вылетели из моей головы. Я попыталась махнуть рукой, но это не особо помогло. А только смутило Брук. Потом слова вернулись ко мне.