иллюминатор и попивая чай. Воя любили все на корабле. Он стал для всех уважаемым членом экипажа, самостоятельно решал серьезные проблемы, организовывал встречи и просто был замечательной искусственной личностью. Несмотря на смех, он грустил, потому что видел во всем отрицательный исход событий, однако это стало его чертой характера: постоянно перестраховываться в разных случаях, продумывать возможные ситуации и делать их наиболее безопасными. Несмотря на свою вечную грусть, Вой поддерживал меня в трудные минуты, а я… старался подбодрить его и стать самым важным человеком в его жизни.

Когда комплекс был наполовину построен, в него постепенно стали заселять рабочие классы, для дальнейшей стройки. Уже были построены отсеки ,.Дух” и коридоры. Тогда мне предложили место работы Всевышнего, точнее его помощника, ведь я был довольным важным лицом во всей операции. Но я не хотел ввязываться во все эти высокие должности, приближенные к руководителям всей операции. У меня была мечта, как и у любого живого и искусственного существа: изучать космос. Я ее обрел во время полета на эту планету, когда видел новые земли, новых существ, новые условия жизни. Я не хотел власти. По виду Всевышних было понятно, что я своим отказом их очень сильно разозлил. Отказавшись от такого важного предложения, я пошатнул гордость и самолюбие этих крыс. Они, естественно, затаили на меня обиду, но не действовали. Выжидали. Наиболее легко у Всевышних получается притворяться добрыми, пушистыми и великодушными, обманывая всех вокруг.

Они выделили одно из мест в тогда скоро построившегося Перекрестка для обустройства личного предприятия и дома. В первые годы процветания Рая не было еще Покоев, поэтому в самом оживленном месте комплекса можно было не только продавать, развлекаться, покупать, но и жить. Я тогда еще не организовывал никакого кафе «Морчелли» и жил обычной жизнью скучного инженера и ученого, заинтересовавшегося природой неизвестной планеты. Да, я тогда стал настоящим любителем биологии. Вой помогал мне во всем, а я ждал окончания контракта, который подписал перед вылетом, гласящий о том, что я должен буду отработать ровно 5 лет без учета полета, получить должную плату и, если не захочу остаться, вернуться ближайшим рейсом обратно домой. Наконец, оставался всего лишь один день, и я, собрав все вещи, мог быть свободным от наскучившей мне экспедиции. Меня попросили отдать ненадолго друга, чтобы осмотреть его перед моим вылетом. Я отнекивался, говоря, что сам могу проверить своего Воя, но они настаивали, предоставляя аргументы наподобие: ,,У нас обслуживание качественнее” или ,,Мы его хотим подготовить как следует к отлету”. Я отвечал отказом. Но вечером мы решили с другом выпить напоследок. И это было моей страшной ошибкой. Радостный, пьяный и слегка сонный я на последнюю просьбу взять Воя на обслуживание согласился. Как же я жалею…,– Орди замолчал и тяжело взглянул на стол. Затем с трудом посмотрел мне в глаза и продолжил,– В день вылета, Воя мне так и не вернули, и я, естественно, заволновался. Стал расспрашивать забравших, но они сказали, что отдали робота тем, кто приказал им его забрать, а вот приказчика они назвать не могли. Полностью обшарив тогда еще маленький Рай, я вышел в отчаянии на улицу, ведь почувствовал странные толчки под ногами. Тогда из Телии можно было выйти и увидеть тот великолепный мир гигантский лесов. Я вышел на площадку, откуда отправлялись корабли. И вот как раз вылет ракеты, которая явно отправлялась в один конец, заставил землю содрогнуться. Подняв голову, я увидел Воя, прикрепленного к внешней стороне космического транспорта. Робот явно был напуган, пытался освободиться, а встретившись со мной взглядом, и вовсе начал активно высвободиться от влияния ракеты, но поток воздуха был слишком сильным и попросту вдавливая несчастного Воя в металлическую оболочку, не давая возможности на спасение. В его прожекторах я видел слезы, которых не могло быть у робота. Слезы его души. Грусть- единственное, что чувствовал мой маленький Вой, а тогда его безжизненную механическую душу переполняла самая ужасная из возможных боль. Я видел, как он исчезал в небесах, пытаясь что-то кричать на прощание, но звук двигателя ракеты неумолимо убивал все попытки распрощаться, лишив нас и этого…

Больше я не видел своего робота. Приходил к Всевышним, возмущался, но они отвечали, что мой механический друг согласился на экспедицию и даже показывали его поддельную подпись, и все знали, что это ложь, но я один пытался добиться справедливости, а меня никто не слушал и не собирался слушать… Эти твари еще добавили напоследок: я не могу улететь из Рая, так как на планете попросту не осталось отправляющихся кораблей, а остальных ждать еще года два, мол, я пропустил свой рейс и теперь должен продолжать работать на Всевышних, ведь у меня нет выбора. Я долго не соглашался, но когда чуть не умер от голода где-то под стенами строящегося комплекса, то вынужден был продолжать свою деятельность, но уже с ненавистью внутри. Затем весь комплекс вдруг изолировали, и доступ на свежий воздух был разрешен только существам, имеющим полную повинность Всевышним. Окна, двери, кроме главного люка, откуда и выходят изгнанники до сих пор, и другой любой выход на улицу убрали. Рай стал запертым местом.

В течение нескольких месяцев контакт с ракетой Воя был, и я мог видеть расположение моего робота в космосе, но в один момент связь прервалась. Неизвестно, что случилось: возможно, столкновение, возможно, внутренние поломки, но следить за другом я уже не мог. От бессилия и отчаяния разнес почти все в лабораториях, и меня перестали пускать во внутрь. Я мог жить только в Перекрестке.

И пока я вам рассказывал эту длинную историю робот с именем ,,Вой-1” плывет где-то там, в пучинах космоса, ожидая меня. Грусть переполняет бедное механическое существо, а меня переполняют бессилие и обида…,– по щеке Орди блеснула слеза в бусинку. Опомнившись, Морчелли сразу ее вытер и молчал. Рядом всхлипывала девочка. Я под впечатлением молча смотрел куда-то в стену.

Как трудно понять всю грусть чужой души и как легко растрогаться от одних слов, хотя тягость будет недолгой, в отличие от тяжелой печали носителя истории. Я не был так сильно опечален, как Орди, и не был растроган, как незнакомка. Я лишь задумался о чем-то, что касается лично меня, а может быть, и вовсе ни о чем не думал, немного заскучав.

–Печальная…История…,– я постарался как можно лучше наиграть сострадание,– Значит, вы все время в «Чезубери» готовили план бунта, пытаясь отомстить за Воя?

–Основным мотивом революции было прекращение злодеяний Всевышних, но если брать