когда сия рука моя распрострется, тогда будет граду сему окончание». Главные, или Западные, врата храма известны под именем Корсунских. Они состоят из двух деревянных половин, которые с наружной стороны покрыты литыми бронзовыми дощечками, представляющими лики и сцены из священной истории с латинскими и славянскими надписями. Эти доски, очевидно, немецкой работы, и, судя по изображению на них магдебургского архиепископа Вихмана, были сделаны не ранее второй половины XII века в саксонском городе Магдебурге, который славился своими литейщиками. Когда и какими путями они попали в новгородскую Софию, доселе остается неразъясненным. Точно так же не вполне известно происхождение южных врат храма, называемых Сигтунскими, или Шведскими. Они обложены металлическими листами с изображением крестов, листьев, звезд, работы более изящной, нежели на Корсунских вратах.

По словам предания, Шведские врата во второй половине XII века вывезены из шведского города Сигтуны в числе добычи, взятой при морском набеге на этот город новгородцами вместе с эстами и карелами.

Притворы Софийского храма с самого его основания сделались местом погребения для некоторых князей и многих святителей новгородских; например, здесь покоятся: сам строитель собора Владимир Ярославич с матерью своей Анной, Мстислав Ростиславич Храбрый, Иоаким Корсунянин, первый новгородский епископ, Лука Жидята, святой Никита (бывший затворник Киево-Печерской обители), архиепископы святой Иоанн и Мартирий Рушанин. По имени последнего южный притвор храма назван Мартирьевской папертью. Сияние святости, окружающее память этих мужей в местных преданиях, увеличивало славу соборного храма и народную к нему привязанность. Софийский собор сделался не только главной святыней Великого Новгорода, но и символом его гражданской жизни: «постоять за Святую Софию» означало на языке новгородцев оборону своей политической самобытности.

К соборному храму примыкали архиепископские покои, которые назывались «домом Святой Софии». Они служили местом церковного управления и владычного суда. Наиболее просторная палата этого дома, по обычаю, именовалась сенями. Отсюда и произошло выражение «возводить на сени»: новоизбранного владыку вводили в эту палату, и тем самым он уже вступал в управление новгородской церковью; хотя полными своими правами пользовался только после хиротонии, или своего посвящения митрополитом. Софийский собор с принадлежащими к нему или придельными храмами имел многочисленный причт священников, дьяконов, клирошан и прочих церковнослужителей. Большие расходы на содержание владыки и причта покрывались отчасти десятиной из княжеских доходов (даней, вир и продаж), установленной грамотами старых князей. Святослав Ольгович во время своего новгородского княжения установил вместо десятины выдавать владыке и соборному храму определенную сумму во сто гривен из княжих доходов. Кроме того, они получали пошлины с церковных судов, а также с торговых мер и весов, с соляных варниц и прочее. При объездах по своей епархии владыка получал еще особую дань от каждого погоста. Но главный источник доходов владыки и Софийского собора поставляли те земли и разные угодья, которые не только князья, но и другие богатые люди жертвовали в пользу церкви, преимущественно на помин своей души. Поземельные владения архиепископские вскоре можно было встретить почти во всех краях Новгородской земли, и притом населенные; на них сидели не только отдельные села, но впоследствии и целые волости. Следовательно, новгородский владыка имел полную возможность удовлетворять расходам, соответственным его сану и его высокому политическому положению. Кроме Софийского храма, в детинце было еще несколько храмов, и между ними каменный в честь Бориса и Глеба, построенный богатым новгородским гостем Сотко Сытиничем на месте первоначального, деревянного храма Святой Софии, который сгорел в 1045 году. Борисоглебский храм стоял над самым Волховом на конце «Пискупдей» (то есть епископской) улицы, на которой, вероятно, жил софийский, или архиерейский, причт.

На юго-западной, или Ильменской, стороне к детинцу примыкал конец Людин со своими улицами Редятиной и Волосовой. На последней стояла деревянная церковь Святого Власия, которая, по преданию, была основана на месте Волосова капища; в этой церкви священствовал знаменитый Илья (святой Иоанн) до своего избрания в епископы. Северо-западную часть Софийской стороны занимал конец Неревский, простиравшийся до речки Гзени, впадающей в Волхов; а его улица, ближайшая к детинцу, называлась Разважа. Между этой улицей и соседней, Ширковой, стояла каменная церковь Федора Тирона, подобная Борисоглебской, построенная богатым купцом Войгостом. Кроме нее, из многих церквей Неревского конца замечательна церковь Святого Якова, от которой и самая улица называлась Яковлевой; она была прежде деревянная, но во время священника Германа Вояты переделана в каменную. По известию Новгородской летописи, этот Герман Воята служил у святого Якова сорок пять лет и скончался в 1185 году (Едва ли он не был первым составителем самой Новгородской летописи.) Между концами Неревским и Людиным находился еще третий конец Софийской стороны, Загородский. Он был меньше других по объему и, кажется, заключал только две значительные улицы, Чудинцеву и Прусскую; но обитатели его имели в своей среде много богатых и знатных семей. Особенно подобным, так сказать, аристократическим населением отличалась Прусская улица. К ее жителям принадлежала семья знаменитого посадника Твердислава Михалковича. Отец его Михалко Степанович в 1176 году построил деревянную церковь в честь своего ангела, то есть архистратига Михаила; а спустя сорок три года Твердислав вместо деревянного соорудил каменный храм со стенной и фресковой иконописью. Его современник, другой богатый новгородец, Милонег на той же Прусской улице построил каменную церковь Вознесения, также украшенную фресковой иконописью.

Как детинец составлял особую часть Софийской стороны, не принадлежавшую ни к какому концу, и служил религиозным средоточием Великого Новгорода; так на Торговой стороне Ярославов двор с прилежащим к нему торгом был средоточием управления и торговли и имел свои особые власти, хотя и занимал часть Славянского конца. Эта часть лежала на правом берегу Волхова, насупротив детинца. Здесь стоял княжий терем, вероятно основанный или распространенный Ярославом I; а подле него находился каменный храм, сооруженный Мстиславом Мономаховичем во имя Николая Чудотворца, которого мощи в его время были перенесены из Мир Ликийских в итальянский город Бар. Княжий двор, как известно, служил в Древней Руси местом главного судилища, а также местом собрания городских мужей, которых князь призывал на совет в важных случаях. С ослаблением княжеской власти в Новгороде и усилением народоправления этот двор приобрел по преимуществу вечевое значение. Тут, около храма Николая, стояли звонница с вечевым колоколом, изба для вечевых дьяков и помост, или так называемая «вечевая степень», на которой помещались посадник, тысяцкий и другие власти и откуда они обращались к народу.

От Ярославова двора по берегу Волхова шла широкая площадь, известная под именем Торговища. Здесь в особенности сосредотачивалась торговля Новгорода с иноземными гостями; подле стояли дворы Немецкий и Готский с различными строениями, в которых жили иноземные