вот только китайцы дистанционно активировали заряды до столкновения. За секунду, а то и того меньше. Шесть ярких вспышек на некоторое время сделали попытку наблюдать за происходящим даже со спутников чрезвычайно сложной. Но потом, когда изображение вернулось, взглядам наблюдателей предстало нечто совсем уж невообразимое.

Гигантская шестигранная конструкция не исчезла, как это было в Эгейском море, когда британцы попытались атаковать ее четырьмя тактическими зарядами, которые послали на «тандерболтах». Вместо этого она развернула перед собой какое-то излучение или поле. И оно, судя по тому, что видели все, кто находился на в кабинете министра обороны, полностью отразило как ударную волну от взрывов ракет, так и энергию вспышек шести взрывов. Сванидзе, по крайне мере, наблюдал именно это: выжженый до бела, аж пламенеющий от жара след на земле, протянувшийся от преграды на юг и целые дома в городе по другую сторону.

— Черт знает что! — возмущенно прорычал маршал Винокур. — Если эту штуку построили мы — втайне от цэка и генштаба — то я понимаю, чего члены политбюро так перепугались. Как чертовому старику удалось это скрыть ото всех?

Насколько мог судить адъютант, последним термином маршал обозначал товарища Сталина.

— Наши действия, товарищ маршал? — напомнил о своем существовании один из находящихся здесь же генералов. Точнее, генерал-полковник авиации Ермаков.

Всего, кроме министра обороны, в отдельный кабинет для приватной беседы, которую невозможно провести в помещении центра управления, пригласили лишь троих офицеров из высшего командного состава вооруженных сил. Командующие наземными, воздушными и морскими вооруженными силами Советского Союза. Для полной картины не хватало только руководства КГБ и ККС, тогда бы можно было сказать, что в одном месте собралось высшие офицеры всех силовых структур страны. Адъютант же шел по разряду мебели.

Винокур с задержкой оторвал взгляд от экрана, где что-то чуждое и нечеловеческое удерживало над монгольской столицей разрушительные энергии. Повернулся к задавшему вопрос.

— А что остается, Павел Федорович? — хмуро проворчал он. — Приказ вполне однозначный, не оставляющий места для трактовок. Освободить воздушное пространство для трех британских бортов со сверхами, и сопроводить из до базы МГ-1 в Сибири. После чего проследить за тем, чтобы союзники убрались восвояси.

Капитан Сванидзе до боли сжал кулаки. Так сильно, что даже коротко, согласно военному уставу, остриженные ногти смогли проколоть ладони. Но в лице не изменился. Ни один мускул не дрогнул. Только предельное внимание и готовность выполнить любой приказ.

Но он ненавидел Винокура. Его, и тех, кто отдал преступный приказ, пропускающий врага в сердце страны. Он считал это предательством, как со стороны гражданских, так и военных властей. В то время, как страна должна была сплотиться перед лицом врага, чиновники от цэка и армии, лишь решали какие-то свои проблемы.

Но что он мог сделать? Мелкая сошка, всего лишь капитан, которому никто не позволит раскрыть рот без приказа. Даже табельного оружия на поясе нет, чтобы застрелить предателей. Но кой оно хрен человеку, долбящему каблуками паркет?

— Разумно ли это, товарищ маршал? — прозвучал еще один вопрос, на этот раз от генерала-лейтенанта Новикова. — Это ведь все-таки товарищ Сталин…

Легенда, мог бы добавить Сванидзе. Человек-миф, неоднократно спасавший страну от врагов внешних и внутренних. Умный и опытный руководитель, под чьей рукой Советский Союз сделался одной из ведущих стран мира. Пример для подражания, эпоха, недремлющая совесть для всех ветвей власти СССР.

И его предало политбюро. Точнее, выставило изменником, теперь желало убить руками британцев. Понимая, что никто из русских военных сделать этого не сможет.

— Чертов старик не оставил выбора! — рявкнул Винокур. — Затеял очередную игру, которая подвела нас к столкновению со всеми ядерными державами мира! Чего он хотел добиться этим? Чтобы весь наш мир сгорел в огне? Константин Андреевич, вы же сами видите, какого монстра он выпустил? Огромный летательный аппарат, непонятно как перемещающийся в пространстве и способный останавливать последствия ядерного взрыва! И это оружие — в руках чокнутого старика!

— Все так, товарищ маршал. — третий представитель комсостава, адмирал флота Головин сделал шаг вперед. — Но пока мы видим, что этот, как вы выражаетесь, монстр, лишь спасает наш мир. Он ушел от удара британских ракет, и те были вынуждены активировать самоподрыв носителей ядерного оружия. В Монголии — у нас на глазах! — спас населенный двумя миллионами людей город. Так может быть он на нашей стороне?

— Вас не смущает, что данный актив полностью контролируется одним человеком? — кажется, до маршала стало доходить, что его подчиненные не вполне разделяют его позицию. — Не армией, ни членами Президиума, а одним пожилым маразматиком, который последние десятки лет занимает должность консультанта? Не кажется ли вам, Иван Петрович, что это прямое свидетельство измены и попытки государственного переворота? Желание вновь вернуть себе власть!

— Да он сам ее добровольно отдал! Сам! Ее! Вам! Отдал!

Сванидзе с удивлением опознал в этом восклицании свой голос. И понял, что выдержка не спасла — он-таки выплеснул то, что было у него на душе. Все свое негодование и ненависть к людям, в своей борьбе за власть, пытающихся разрушить величайшую державу.

Четыре пары глаз сошлись на дрожащем от ярости молодом офицере. Во взгляде большинства было лишь удивление, как если бы они вдруг столкнулись с тем, что тумбочка может разговаривать. Но это был поверхностный слой. Сквозь который Сванидзе разглядел одобрение. Без уверенность — в глазах Ермакова, но точно — во взглядах Новикова и Головина.

А вот в глазах Винокура удивление быстро сменилось раздражением. Он даже открыл рот, видимо, чтобы обрушить на забывшего свое место офицера громы и молнии, но не успел. Раздался глухой хлопок, и маршал Советского Союза рухнул на пол с дырой во лбу.

— Спокойно, Николай. Спокойно. — непонятно как, рядом с адъютантом оказался адмирал флота. — Ты все правильно сказал. А мы — все правильно сделали.

Только тогда Сванидзе заметил в руках у Новикова пистолет. Наградной, с памятной надписью, подаренный, по слухам, самим Сталиным. Именно он застрелил своего начальника. Министра обороны СССР.

— Это… переворот? — внезапно выяснилось, что язык разбух и не умещается во рту. И слова превратились в тяжеленные глыбы, которые никак не получалось вытолкать изо рта. Капитан откашлялся.

— Это попытка не дать ему случится. — пояснил все так же стоящий справа от адъютанта. Повернувшись к командующему воздушными вооруженными силами, добавил. — Паша, возьмешь на себя вакансию министра обороны? Опыта у тебя побольше, чем у