— Дамы, примите соболезнования, отличный повар был ваш старик, просто отличный. — Никитка говорил, не останавливаясь. — Да, кстати, я подойду к вам через полчасика насчет журнальчика, идет?

Никитка улыбался.

Далила судорожно вцепилась в Еву обеими руками.

— Да не трусь ты, вот все и определилось. — Ева отдирала ее руки. К ним подходили носильщики.

Подъехал еще один автобус. Из него, окрасив серый заснеженный полдень средневековыми немыслимыми нарядами алого и синего цветов с золотой вышивкой, мехами горностаевой пятнистости и конусами на головах женщин, вышли музыканты со скрипками и саксофоном.

Саксофон взвыл сразу, Далила дернулась и охнула, мужчины прижались подбородками к скрипкам, и, когда саксофон затих, ударили «Турецким рондо» по снежному пространству между небом и землей, между душами и бренными останками покоящихся в вечном оцепенении.

— Сюда! Сюда! — кричал из оград и надгробий черный беспокойный жук, размахивая рукой.

Седой скрипач в богатом камзоле и раздутых шароварах до колен подмигнул Далиле, проходя мимо. Он притопывал тупоносой туфлей с огромным бантом.

Последней шла женщина. Полная и степенная, она поднимала голову к летящему снегу и вытирала со щек особенно колючие снежинки махровой рукавичкой. Поверх длинного пальто до пят с меховой отделкой на спине лежала золотая пушистая коса. Она задержалась возле Евы, зацепившись за ее лицо спокойным глубоким взглядом, чуть поклонилась.

— Идемте, уже музыканты приехали, — заметив, что Ева смотрит удивленно, уточнила:

— вы Федю пришли проводить?

Теперь Ева уцепилась за рукав куртки Далилы. Она поняла, что хоронят Федю Самосвала.

Наталья пожала плечами и ушла, оглядываясь.

Из автобуса вытащили гроб с Казимиром.

Могилы Казимира и Феди разделялись двумя проходами. Стоя у открытой ямы, Ева пританцовывала от холода под веселого и торжественного Моцарта. Носильщики спешили, гроб спускали быстро и молча. Напротив разноцветная толпа заливала под музыку водкой яму для Феди.

Чисто и пронзительно запела женщина, потом опять играли скрипки.

Далила первой бросила комья земли, толкнула плечом оцепеневшую Еву.

Казимира быстро и как-то судорожно зарыли замерзшие носильщики, а возле могилы Феди только начались торжественные речи.

Ева с Далилой пошли к дороге. Разглядывая быстрым профессиональным взглядом шоферов в некоторых иномарках, Ева вдруг чертыхнулась, остановилась и вернулась к одной из машин.

На заднем сиденье пытался спрятаться, отворачиваясь, свободный художник Стас Покрышкин.

— Это же ты! — воскликнула Ева в его кислое лицо, когда он опустил стекло.

— Оправдан! — Стас нервничал. — Оправдан, совершенно невиновен.

— Ну, так уж и совершенно. Чего сбежал тогда?

— Я по личным мотивам уехал из страны. Искал себя. Накапливал вдохновение.

— И что ты делаешь на похоронах, накопив вдохновение? — Ева стояла наклонившись к открытому окну. Пританцовывала рядом Далила, иногда теребя ее за одежду. Стас молчал, глядя мимо Евы. — Свободный художник с оркестроподобной ориентацией, использующий шизофреника Ангела Кумуса, познакомься. — Она повернулась к Далиле и кивнула на Стаса. — Скажешь, что здесь делаешь, или пригласить в отделение?

— Я приехал с Натальей, женой Феди. Мы друзья. А вас я попрошу по моему поводу не беспокоиться. Перед законом чист. Если вы считаете, что я вам чем-то обязан, позвоните, поговорим по-дружески. Я в Москве всего два дня, Ангела не видел. Полная квартира оструганных кольев. Есть отличный коньяк. Я вас не боюсь, вы мне интересны только как социально гипертрофически развитая личность и, как следствие этого, — хозяйка красивого, отличной тренировки тела. Я бы вас слепил. У вас голова египтянки. — Стас протянул обалдевшей Еве визитную карточку. На зеленом фоне золотом шли письмена на русском и английском.

Ева дошла до теплого автобуса, так и сжимая в руке кусочек картона.

— Он стал совсем другой! — воскликнула она трясущейся Далиле.

В закрытые двери постучали.

Никитка с трудом поднялся по высоким ступенькам, впустив клубы холодного воздуха.

— Итак, — сказал он, усевшись, — вы живы и здоровы и полны творческого накала! Три — два!

— Как? — Еве показалось, что она ослышалась.

— Я сказал — три — два, я веду. — Никитка смотрел весело.

— Ладно, ты ведешь, потому что?.. — Ева дернула Далилу, которая ходила от окна к окну, осматриваясь. — Успокойся и сядь, я с оружием, если что — всех перестреляем, а последняя пуля тебе.

— Я веду, потому что ты протащила через границу кучу наркоты. И сделал это я.

— Понятно, значит, ты. И что, от скуки или с деньгами поиздержался?

— Адвокатишка меня разозлил. Ну очень раз-з-зозлил. Такую кучу денег у Феди взял, а работы — ноль. Федя, когда приехал в Стамбул, пошел к Капе, адвокату, и нанял его т-те-бя найти. Т-тебя и Слоника. Адвокат столько денег запросил, сколько даже у Феди никогда с собой не бывает. Пришлось взять со счета Хамида. Когда т-ты Федю пришила, я пошел к адвокату и сказал — пусть вернет деньги. Он — ерепениться, еврей, что с него взять! Тогда я обозлился, говорю, не хочешь по-хорошему, отправишь со своими девочками наркоту. И это уже по своему усмотрению, кто из них повезет, а кто отвлекать внимание будет.

— Адвокат заставил меня провезти три килограмма крахмала, потому что ты это ему велел? — Ева не верила.

— Про кэ-кэ-рахмал не знаю, а таблетки мои в журнале он взял. Я в аэропорту тебя не видел, решил, что тебя пришили-таки, а вот ее видел! — Никитка показал рукой в перчатке на Далилу. — Я так понял, что вы девочки сознательные, из аэропорта сразу побежали в милицию. Ну, хорошо я тебя наколол?

— Подожди, не понимаю, ты что, все это затеял, чтобы увеличить счет?

— Ды-да нет, не только. Журнальчик вернете? Или уже подшили к делу?

— Это все бред! — громко заявила Далила. — Мне адвокат ничего не говорил, я вообще не знала, что везу!

— Фактически ты провезла наркотик, на тебя заведено дело. Я пока занят — похороны, проблемы с разделом территории, а вот потом очень внимательно твое дело отслежу. Тебя обыскивали, когда ты в органы прибежала? Наверняка слезы, крики радости, а обыска-то и не было! Дело, оно завершения требует.

— Нет никакого дела! Ева, скажи!

— Есть дело, — сказала Ева, — секретарь прав.

— Я его убью, — шепотом проговорила Далила.

— 3-з-зачем меня убивать, я только дергаю за ниточки, не хочешь — не дергайся.

— Я адвоката убью!

— Это по-пожалуйста, только его отстрельщик раньше убьет. Кстати, Ева Николаевна, что там у нас насчет отстрельщика, он в безопасном месте? Или охотится за тобой?