— В Нью-Йорке остались частные клубы, в которые не допускают женщин?

— Уж поверь мне! Вот, к примеру, есть один старый эксклюзивный мужской клуб, вынужденный мириться с женским присутствием. Знаешь, что там сделали? Втайне изменили меню, чтобы блюда, которые нравятся женщинам, были ужасными, и теперь готовят салаты, рыбу, курицу — все легкие блюда — нарочно отвратительными в надежде, что это оттолкнет женщин и они передумают ходить туда. А стейки и гамбургеры для мужиков так и остались вкусными.

— Ха! Коварно. Тем не менее Фредди хороший парень. Если он член всех этих старых душных клубов, я думаю, он станет активным сторонником перемен.

— Конечно. Я обожаю своего брата, но все же непросто быть родственником этого обаяшки. Знаешь, что однажды случилось? Мы ехали в лифте, возвращаясь домой из спортзала. Я была в спортивной одежде, держала большой бумажный пакет с едой навынос. С нами в лифт зашла какая-то дама — очевидно, пришла к кому-то в гости. Она улыбнулась мне и спросила: «С чаевыми не обижают?»

Джордж тупо уставился на Люси:

— Что она имела в виду?

— Ну, я тоже не поняла, но, когда Фредди начал истерически смеяться, до меня наконец дошло. Дама решила, что я курьер. Как будто я была китайской доставщицей. Со мной вечно так, но никто никогда не принял бы Фредди за курьера.

Джордж потрясенно покачал головой. Внезапно ему в голову пришла идея.

— Слушай, а нет у тебя каких-нибудь знакомых художников, которые захотели бы расписать одну стену? Мы переделываем детский парк в Бронксе, и я задумал роспись — она должна со стены переходить на рампу для катания на коньках. Бюджет невелик, но я думаю, что это может быть хорошей рекламой для художника.

— Ты издеваешься? Да я знаю около сотни художников, которые с радостью воспользовались бы такой возможностью, — взволнованно затараторила Люси.

— Отлично. Я попрошу своих коллег связаться с твоими знакомыми.

Они оба смотрели на океан несколько мгновений, а потом Люси решилась снова заговорить:

— Думаю, теперь моя очередь извиняться. Прошу прощения, что могла показаться излишне колючей… просто Дитч-Плейнс для меня особенное место. Папа частенько водил меня сюда, когда я была маленькой. Он дружил с владельцем «Ист Дек», чудесного старого мотеля, который раньше находился напротив парковки, и поэтому все время привозил меня сюда, на этот пляж. Здесь он научил меня плавать в океане…

— Прошу прощения, если я своими словами оскорбил твой любимый пляж. Мой отец тоже научил меня плавать в океане, но это было в Куджи.

Люси глубоко вздохнула и решилась произнести то, о чем всю неделю думала.

— Знаешь, тогда в моей мастерской ты сказал об одной картине нечто такое, что меня поразило…

— О той — белой?

— Да, о ней. Я потом ее рассматривала и отчетливо вспомнила, как умер папа. У него случился сердечный приступ прямо при мне. Думаю, я просто стерла случившееся из памяти до того дня…

Джордж пристально посмотрел ей прямо в глаза:

— А сколько тебе было?

— Восемь.

— Мой отец умер, когда мне было шестнадцать. Он долго болел, но все равно было ужасно видеть, как он угасает на глазах. У меня ушли годы, чтобы смириться с его уходом, хотя с этим нельзя смириться. Могу только представить, каким ударом это стало для тебя в том возрасте.

— Я полностью заблокировала эти воспоминания. Ну то есть я, разумеется, знала, что у него был сердечный приступ, но до недавнего времени не осознавала, что, вообще-то, присутствовала при этом…

Джордж задумался над ее словами, а затем снова взглянул ей в лицо:

— Боже, а потом еще происшествие на площади… На Капри. Неудивительно, что ты сбежала.

Люси закрыла глаза и замолчала. Они посидели тихо несколько минут. Люси посмотрела на волны океана, пепельно-серые на фоне ярко-синего неба, и небрежно заметила:

— Не такой впечатляющий вид, как из виллы Малапарте, но мне всегда нравился. Здесь я научилась серфингу.

Джордж с удивлением повернулся к ней:

— Погоди минутку, ты занимаешься серфингом?

— Ну разумеется.

— Да? Почему я тебя никогда не видел тут?

Люси посмотрела на него:

— Ты смеешься? Да тут волны меньше, чем в пруду с утками в Центральном парке. Приходится ездить на пляж Малибу Барби за волнами.

Джордж засмеялся.

— Кстати, о Барби… — Люси кивнула в сторону фигуристой блондинки, выбирающейся на берег.

Красотка выходила из воды, как будто старательно изображая подружку Джеймса Бонда. Она подошла к ним со своей доской для серфинга, а Джордж вскочил, чмокнул ее в щеку и протянул свое полотенце.

— Люси, это Вив.

— Привет, — удивленно поприветствовала блондинку Люси, глядя на замысловатую татуировку дракона на ее руке.

— Привет, — сказала Вив с грубоватым шведским акцентом.

— Как вы познакомились? — поинтересовалась Люси.

— О, мы познакомились несколько недель назад. Вив снималась для «Харперс базар» в Пойнте, — ответил Джордж.

— Для рекламы бикини, — добавила Вив.

— Ясное дело. — Люси ухмыльнулась.

— Хм… Люси — моя старая подруга, — объяснил Джордж Вив.

— Как приятно иметь старых друзей, — сказала Вив Люси, а потом обратилась к Джорджу: — Пойдем домой завтракать?

— Конечно, — ответил Джордж, кивнув на прощание Люси, взял доску для серфинга и удалился вместе с девушкой.

Гринвич-Виллидж

Подслушано в зале с каналом…

— Сесил Пайк, ты просто гений! Это Венеция двадцать второго века, вот что это такое! Если бы Карлос де Бейстеги[108] был жив, у него изо рта пена пошла бы от зависти.

— Канал, протекающий через таунхаус в Вест-Виллидж! Только ты мог такое придумать, Сесил! Увидев гондолу, плывущую по вашей гостиной в сад, я подумал, что у меня глюки!

— Сесил! Это самая потрясающая вечеринка по случаю новоселья, на которой я когда-либо была. А на кухне готовит Самин Носрат? Боже мой, я ее фанатка!

— Comme cette maison est illustre, Cecil. C’est exquis! Le summum du chic! J’emménage immédiatement.

— Mon dieu, quell compliment venant de vous, chère comtesse. J’en suis profondément honoré![109]