— Он уникален, Салкас, — Магарони обращается к руководителю ЛИКа запросто, будто к старому другу, — Похоже, я напрасно тащил с собой целую гору подавителей… Живой хамелеон куда легче техники, и ходит на своих двух.

Ушлый итальянец — профессионал в раздаче моральных нокаутов. Для Тимериуса сравнение с электроприборами равносильно плевку в лицо, сознательному и хладнокровному перемешивании с грязью. Атлант приходит в бешенство, но вряд ли это замечает кто-либо, кроме меня с Ником.

— Именно поэтому я и не стал открываться общественности, — холодно говорит Тим. — Кто-нибудь обязательно захотел бы провести замеры моей уникальности. Поместить под прозрачный колпак и превратить в лабораторную мышь.

— Я не из интереса, — Салкас тушуется. — А ради нашего общего дела… Во имя науки.

— Конечно. Я понимаю, — Тимериус язвительно улыбается, всем своим видом противореча сказанному. Уж ему можно не бояться быть дерзким или недовольным. Теперь руководство экспедиции ни за что не расстанется с ним.

— Но нужна ли нам такая толпа народа? — молчавший до этого Асти задает резонный вопрос.

— Давайте подумаем, — Магарони с готовностью подхватывает его мысль и упирает подбородок в ладонь с задумчивым прищуром. Жду, что он раскритикует нас в пух и прах, но вместо этого удивляюсь поддержке. — Странницы никогда не будут лишними, тем более, у них немного разные специализации: землянка заточена на поиск межмировых проходов, а набилианка — на перенос большого количества людей. Чтецы тоже. Къерр может отвечать за установление контакта с местным населением, а я — за поддержание порядка в команде. У меня это отлично получается…

Догадываюсь, какими методами он будет его «поддерживать»! Он многозначительно приподнимает левый уголок рта, и меня передергивает. А вот прибывших с ним специалистов, судя по всему, совсем не пугает такая перспектива. Привыкли, видимо, к ментальным вмешательствам и контролю.

— Вы делите шкуру неубитого медведя, — раздается громкий голос Ника, и все пораженно оборачиваются к нему.

— Что? — Салкас сбит с толку.

— У землян есть еще и такое выражение. Оно означает — долго и муторно обсуждаете то, что еще не произошло, — Никель смотрит на меня, и на душе теплеет.

Да, на Атлантисе каждый встречный щеголяет факультативными знаниями о выражениях и обычаях малоразвитых измерений (наверное, с целью их возможного порабощения), но слышать родную русскую пословицу из уст мужчины мира будущего — самого лучшего мужчины на свете — особенно приятно. В разы приятнее, потому что сказал он ее для того, чтобы доставить тебе удовольствие.

— Прохода в новый мир больше нет. Он исчез, — Никель разводит руками и тихо смеется. Жуткий смех. Его не хочется подхватывать. Он печальный, радостный, облегченный и маниакальный одновременно. Сколько всего сказано этим смехом! Все эмоции, испытанные им за время своего неестественно долгого молчания, выразились в нем.

— Что за ерунда, Треор? — Салкас хмурится и ждет объяснений. Веселье исчезает с лица руководителя, делая его каким-то сдувшимся и обиженным. — Так не бывает!

— Бывает, Салкас, теперь бывает, — Асти вздыхает. — Можешь считать это ответным сюрпризом с моей стороны. Дыра исчезла, но къерр Никель надеется, что она появится снова — в другом месте.

— Ну, тогда волноваться не о чем, ведь с нами алмазная странница! Она найдет ее. Кстати, — Магарони впервые за встречу смотрит мне прямо в глаза. — Рад видеть вас в добром здравии, Варвара Максимова. И рад, что вы с къерром Андо снова вместе. Вы чудесно смотритесь.

И снова все взгляды оборачиваются ко мне. Я кожей чувствую исходящее от присутствующих удивление: любопытство набилианцев, немой восторг Салкаса, ошарашенность вкупе с гневом со стороны арзисов — добродушный настрой Асти по отношению ко мне как рукой снимает. Страшно даже подумать, что случается с тем, кто посмел обмануть главного военного планеты Атлантис.

— Мы не вместе. Мы разводимся, — отрезает Никель, и тепло из моего сердца улетучивается.

— Правда? Сочувствую. У меня создалось четкое ощущение, что вы — его девушка…

Я жмурюсь. Веранду заливает яркий свет. Порыв ветра раздвигает ветви деревьев, пропуская солнечные лучи.

— Тебе показалось, чтец, — задорный голос Тимериуса отскакивает от столов и шезлонгов, запрыгивая в уши собравшимся и вызывая новой прилив оторопи. — Варисса — моя девушка.

2. "Она — моя девушка"

Воцаряется тишина. Тихое журчание фонтана грохочет мощным водопадом в повисшим над верандой молчании. Тимериус устал от всеобщего признания и решил переложить кусочек славы на меня? Чудесно. Лучше не бывает! Если до этого я еще могла надеяться на пребывание в тени разворачивающихся событий, вдали от государственных переворотов и интриг, то теперь повышенного внимания не избежать. Даже Борк, наш Мистер Сонность и Невозмутимость, вышел из прострации и вернулся на нашу грешную землю.

— Неправда! — я снова чувствую, что краснею (второй раз за последние десять минут — что ж за день сегодня такой?!). — Ничья я не девушка!

Мечтаю, что усаженная газоном и цветами почва разверзнется под моими ногами, и я провалюсь в образовавшуюся расщелину последнего континента Атлантиса. Как можно ниже, глубже и дальше от пожирающих меня любопытных глаз. Ну почему это вечно происходит со мной?! Могу я хоть немного посуществовать самостоятельно и обособленно? Побыть ничьей. Просто девушкой, просто странницей? Как Даяна. Хотя бы только визуально?

— Ладно-ладно скромничать, — смеется Салкас и игриво грозит мне пальцем, — все видят, как вы засмущались!

Еще бы тут не засмущаться. По всему выходит, я просто мега-соблазнительница. Бывшая жена одного участника экспедиции и действующая «девушка» другого. Хорошая слава, ничего не скажешь! Я строю Тиму страшную гримасу, намекая на то, что лучше бы ему взять свои слова обратно, но тот сидит с расслабленным довольным видом. Так, будто не сделал ничего особенного.

Открываю рот, чтобы возмутиться и постоять за свою честь, но беглого взгляда по сторонам хватает, чтобы отказаться от этой идеи. Судя по лицам набилианцев, ничего особенного и не случилось. Я — типичная землянка в их понимании. Любые профессиональные заслуги и способности стремительно меркнут перед лицом моих других, неявных качеств. Им все равно. Они и до этого не воспринимали меня всерьез.

Цисса и Асти удивлены, но не станут перечить нашему драгоценному хамелеону. Салкас открыто развлекается. Набираюсь храбрости и смотрю на Никеля, но тот и носом не ведет. Уставился на Тима оценивающе, склонил голову набок и кривит губы в ухмылке. Будто ненавидит и все равно восхищается.

Помощь приходит оттуда, откуда я совсем не жду.

— Это не имеет отношения к нашему делу, — заявляет Асти. Он встает с украшенного яркими подушками шезлонга (в котором смотрелся крайне неуместно) и принимается мерить веранду шагами, чуть сгорбившись и заложив руки за спину. — Давайте лучше выслушаем соображения къерра Никеля по поводу возможного места и времени появления прохода в…