Он прав. Сегодня будет по-другому. Но могу я хотя бы помечтать?

Мы причаливаем, и наши спутники по одному покидают лодку, откидывая полог. Асти, Цисса, а затем и Тимериус перепрыгивают через узкую полоску воды и оказываются на пристани. И в тот момент, когда тяжелая ткань возвращается на место, укрывая нас обоих в интимной и затемненном нутре судна, Никель дергает меня на себя и целует в губы. Коротко, страстно и глубоко. А когда перед закрытыми глазами начинают взрываться и разлетаться разноцветными и красочными кляксами фейерверки искр, также резко отстраняется.

— Возможно, это последний раз, когда за нами никто не наблюдает… — шепчет он и тянет меня за руку, увлекая на заполненную атлантами площадь перед мэрией.

3. Отблески чуждого лоска

Я успеваю поразиться, восхититься и испугаться, пока мы идем по сверкающему праздничными огнями холлу мэрии. Бальный зал напоминает колышущееся поле, усаженное растениями нежных пастельных расцветок. Бледно-голубой, бледно-розовый, еле теплящийся красный, приглушенный желтый.

Атланты, приглашенные к мэру на прием, одеты по последнему писку местной моды. Мужчины статны в стильных пиджаках и узких, подчеркивающих стройность ног, брюках, а женщины схожи с экзотическими цветами: такие же чистые и таинственно прекрасные. Их платья спускаются к полу расширяющимися бутонами подолов, жесткие лепестки корсетов смыкаются на тонких талиях, грозя переломить пополам. Но апофеоз женских образов — головные уборы.

Большие ассиметричные шляпы выглядят странно, и вместе с тем потрясающе: тульи(1) обнимают лоб нежными лентами, поля(2) слева закручиваются волной, а справа свисают, почти касаясь плеча.

— Приготовьтесь, дамы и господа из других миров, — тихо говорит Цисса. — Мэр Озрелья Салливан Гитас!

Я сразу понимаю, о ком идет речь. Прямо по курсу в сопровождении небольшой свиты застыл очень высокий, очень величественный и очень высокомерный атлант. Слишком много «очень» для одного человека.

— Салли! — кричит директор ЛИКа и приветственно машет руками, отчего у окружающих рябит в глазах: он вырядился в щегольский серебристый фрак, на отворотах которого поблескивает россыпь мелких кристаллов. — Ты звал, и я пришел!

— И, смотрю, не один… Что за дивная в своем разнообразии компания тебя окружает?

Мэр поднимает брови и свысока оглядывает нас, скромно столпившихся позади Салкаса. Почему-то, несмотря на внушительный рост, привлекательные черты лица и дорогое одеяние, язык не поворачивается назвать его красивым. Хотя он явно думает тоже самое о нас. Посреди скромного великолепия местных аристократов мы смотримся заезжей цирковой труппой под крылом эксцентричного режиссера. Я — в красном, Тимериус и арзисы в кипельно-белом, ехидный Магарони, похожий на нахохлившегося ворона в извечном черном костюме, бритая Даяна, накаченный Борк и Никель, слегка добавивший лоска в транс-форму в стиле милитари.

— Так-так. Я заинтересован… Это те, о ком я думаю? Коротковолосый атлант в сопровождении военных, толпа набилианцев и две прехорошенькие набилианки…, - мэр чуть задерживает взгляд на нас с Даяной. Меня приняли за гостью из мира будущего! Это хорошо… Плохо то, что глава города мне категорически несимпатичен.

— Ошибаешься! Все куда интереснее. Одна из набилианок на самом деле землянка, утверждающая, что она странница-алмаз! — сияющий Салкас выталкивает меня вперед. — А еще среди них два чтеца и… хам… то есть, наш…

Голос директора прерывается от волнения. Он заключает Тимериуса в объятия и в порыве чувств прячет лицо у него на груди.

— Хамелеон. Настоящий! Родом с Атлантиса, — почему-то шепотом заканчивает он и картинно всхлипывает.

Тим с выражением безграничного терпения хлопает его спине и деликатно отстраняется. Актер из него неважный, он из всех сил сдерживается, чтобы не закатить глаза. Вот оно, его слабое место — умение скрывать истинные чувства.

— Неужели? — Мэр Салливан приятно изумлен, но даже столь теплая эмоция получается у него крайне прохладной. Он изучает Тимериуса с головы до ног, заостряя внимание на татуировках. — Блудный сын из семейства Кальведросси, верно?

— Верно, — Тим криво ухмыляется и смотрит в ответ с вызовом.

Мэр продолжает слегка насмешливо разглядывать его, и мне приходит в голову, что для друга-атланта светский прием у Салливана — не просто развлечение. Это возможность столкнуться лицом к лицу со своими демонами. Войти в прежний круг общения, который ныне отвергает его.

— Добро пожаловать домой, Тимериус, — наконец говорит Салливан, и хамелеон расслабляется, словно сбрасывая с плеч тяжелый груз.

Он прошел испытание гордостью и вышел победителем.

Салкас продолжает расхваливать наши таланты, представляет мэру Никеля и Магарони — и те удосуживаются еще менее радостного приема. Заявления об уникальных способностях пропускаются мимо ушей. Создается впечатление, что они не особо интересуют мэра.

Нас начинают окружать люди. Атланты и атлантийки прерывают беседы и поворачивают головы в нашу сторону. Прислушиваются, поднимают брови также, как мэр Салливан, но не спешат к нам с распростертыми объятиями.

Правда, есть и те, кто искренне рад нашему появлению. Представители прессы, вооруженные камерами, чуют материал для горячих новостей и слетаются с разных уголков мэрии. Гул вопросов и болтовни нарастает, приближаясь, захватывая по пути все новых и новых журналистов.

— МЭР САЛЛИВАН, НЕ ХОТИТЕ СФОТОГРАФИРОВАТЬСЯ С ПРЕДСТАВИТЕЛЯМИ ДРУГИХ ИЗМЕРЕНИЙ? — самый юркий из них оказывается рядом с главой Озрелья.

— КАК ВАС ЗОВУТ? ПОЧЕМУ ВЫ СКРЫВАЛИ СВОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ? ДЛЯ ЧЕГО ВЕРНУЛИСЬ В РОДНОЙ МИР? — еще один тычет микрофоном в лицо Тиму.

Мэр морщится от подобной назойливости, а Салкас, напротив, смеется и довольно потирает руки.

— Тихо, тихо! — кричит он, перекрывая шум прессы. — Я сделаю официальное объявление.

Рокот разговоров смолкает, а музыка становится на несколько тонов ниже. Взгляды присутствующих направлены на директора ЛИКа, который из легкомысленного превращается в предельно серьезного.

— В ближайшее время наши ученые ожидают экстраординарное событие. Событие, о котором мы мечтаем уже много веков, — голос Сала разносятся по залу. Он делает паузу, давая возможность оценить важность сказанного. — Вблизи Озрелья появится проход в другой мир. Новый, неизведанный ранее, мир. Мы больше не одни. Изоляция Атлантиса окончена!

Спустя пару секунд пораженной тишины раздается оглушающий взрыв выкриков, щелканье затворов, ослепительные молнии вспышек. Журналисты расталкивают друг друга, желая подобраться как можно ближе к виновникам сенсации. И наибольший ажиотаж, конечно, вызывает Тимериус.

Даже не верится, что еще позавчера его собирались исключить из состава экспедиции за несоответствие образу патриотичного атланта. Все хотят оказаться ближе к хамелеону. Потрогать, сфотографировать. Ощутить частицу необыкновенной силы, приписываемой иным его вида.