Аристократы сбрасывают отрешенные маски и подходят, чтобы познакомиться, поздороваться, выразить восхищение и свое обязательное «мы будет рады Вам в нашем доме». Кажется, среди вереницы курсирующей к нему знати были даже его родственники.

Тим переносит внезапно свалившуюся славу с невозмутимостью прирожденного лорда. Игнорирует настырных корреспондентов, отвечает на лесть кивками и сухими улыбками.

— Я уже вижу заголовки завтрашних газет, — говорит он, когда шумиха утихает, и мы с ним и Никелем отходим в сторону. — «Атлант-отступник, покинувший Родину, оказался хамелеоном!». Или: «Надежда человечества в руках беглого лорда!».

Временно потеряв интерес к Тимериусу, пресса берет приступом общительного Салкаса. Тот явно не страдает: раздает чересчур смелые обещания, громко хохочет, нежно обнимает окаменевшую от такой наглости Даяну, позируя для фото, или виснет на Борке.

— Этот человек и правда руководитель лаборатории по исследованию кротовых нор? — решаю уточнить я.

— Да. «Шут, весельчак и дамский угодник в одном флаконе» — одна из любимейшим им ролей, — Никель снимает с подноса проходящего мимо официанта пару наполненных фужеров, протягивая один из них мне. — Но Салкаса Троссу не стоит недооценивать, он специалист в своем деле. И всегда печется о благополучии и процветании своего мира. Думаю, нас пригласили сюда не ради знакомства с аристократами…

— А ради чего? — я оглядываюсь по сторонам и подозрительно присматриваюсь к красивому напитку, мерцающему в бокале. Да ну, ерунда. Не станут же они «убирать» нас прямо посреди многолюдного и цивилизованного с виду торжества?

Ник замечает мою реакцию и улыбается уголком рта. Потом спокойно отпивает из своего фужера.

— Теперь, когда история с проходом в новый мир приняла широкую огласку, Набил уже не сможет претендовать на роль державы-первооткрывателя. Весь водный мир будет наблюдать за развитием событий.

— Так и есть, — Тимериус придвигается ближе и понижает голос. — С этой минуты нам и шагу не дадут ступить без одобрения элиты Озрелья. Я, ты, Ник — отныне мы всего лишь наемные иные для подтверждения силы Атлантиса.

— Ну, тебе-то не на что жаловаться, — фыркаю я. — Ты у нас — восходящая звезда межмировой отрасли.

— Считаешь? — атлант передразнивает меня. Дружески приобнимает за плечи и разворачивает в сторону пестрого, пульсирующего движениями рук и ног зала. — Погляди на них. Хорошенько рассмотри предвкушение, восторг и алчность на их лицах. Возможность укрепить свои позиции, стать чуточку богаче — вот что интересует их больше всего. Когда все закончится, они сожрут меня ради личной выгоды и престижа планеты.

Я сбрасываю его руку. Может, и так. Но первым, кто пойдет на закуску жадной до сенсации элите Атлантиса, будет явно не он. Присутствие на балу уже не доставляет мне удовольствия. Мы здесь в ловушке. В позолоченной клетке богатых дворцов Озрелья с расфуфыренными аристократами-надзирателями. Идем по тоненькой тропке, плутающей между острыми камнями контроля арзисов и интригами набилианцев, колышимые ветром чувств и эмоций.

«Справимся», — приходит мысленное сообщение Никеля.

Он выглядит не слишком счастливым. Союз с военными, предательство Борка, Магарони, перетягивающий на себя одеяло, теперь эта дурацкая пресса… Происходящее в последнее время совсем не укладывается в его первоначальный амбициозный план. Зависит ли от него хоть что-нибудь?

— Къерр Андо? — совсем рядом раздается приятный женский голос. — Можно вас на секунду?

Даяна. Выжидающе смотрит на моего мужа, чуть улыбаясь. Ни капли жеманности, на намека на флирт или прочие женские ужимки, проявляющиеся в присутствии видных мужчин. Она не сочла нужным что-то менять в своем облике ради приема у мэра, так и оставшись в грубым походном костюме. Мне нравится эта несгибаемость. Собственный наряд кажется отчаянной и неудавшейся попыткой соответствовать моде тех, на кого я никогда не стану похожей. Стоит признать — на фоне элегантных, задрапированных в светлые ткани атлантиек мое красное платье выглядит просто кошмарно.

Ник кивает страннице.

— Конечно. Подожди здесь, — это уже мне.

Они уходят, почти сразу скрываясь в толпе. Тимериус тоже пропал, уведенный под руки группой старых знакомых. Я остаюсь в одиночестве. В одиночестве, но не одна. Вокруг снова нарастает шум праздника. Живая музыка набирает обороты, больше не сдерживаемая людскими заботами и новостями. Атланты снуют туда-сюда, прохаживаются по залу или чинно танцуют в парах.

Боевой настрой окончательно пропадает. Я тщетно пытаюсь нащупать хоть частичку того единения с местными, которым одарил меня гереро Стронцо. Хочу почувствовать себя одной из них, попробовать найти общий язык с красивыми и холодными аристократами Озрелья. И с ужасом понимаю, что единения больше нет. По крайнее мере, с жителями столицы оно не работает.

Вспоминаю про фужер, так и оставшийся в руке, и пробую напиток. Атлантийское вино — безумно дорогой алкоголь. Не особенно вкусный, но хмельной, бьющий в голову головокружительными контрастами столицы. Еще более редкая, чем древесина, ценность, которую подают здесь направо и налево, в двух шагах от грязных, погрязших в бедности, трущоб…

Удар в плечо, и я отшатываюсь, расплескав половину вина и каким-то чудом не заляпав платье.

— Эй! — возмущенно шиплю я и оборачиваюсь. Атлантийка, врезавшаяся в меня, с интересом рассматривает мою прическу, не выглядя при этом ни капли виноватой.

— Кто заплел тебе такую косу? — спрашивает она вместо того, чтобы извиниться.

— Друг, — неохотно отвечаю я. У меня нет никакого желания делиться с ней секретами. Ее цель явно не милая беседа.

— Не ври, — тут же откликается другая девушка, подобравшаяся ко мне со спины, пока я говорила с первой. — Косы, подаренные друзьями, выглядят иначе. Эта же — символ любви.

— С кем ты спишь? — резко бросает третья.

Черт, да откуда они все взялись?! Понабежали, стоило мне отвлечься от приема и увлечься алкоголем.

Пятеро аристократок лениво обходят меня по кругу, поблескивая глазами из-под низких шляп. Длинные руки спрятаны в складках юбок, на шеях — пышные банты из атласной ткани. Сладковато-приторные запахи духов скручиваются в воздухе, смешиваясь и порождая тошнотворное, сбивающее с ног амбрэ едкой роскоши. От них веет настороженным, змеиным интересом, скрытым за маской насмешливого пренебрежения.

4. Яд

— Не ваше дело, — я решаю быть повежливее, хоть на язык так и просится грубый ответ. Знатные атлантийки уже не напоминают мне цветы. Скорее, смахивают на бродящие туда-сюда грибы на тонких ножках. Бледные поганки.

— Наше. Мы отвечаем за нравственность города, и любые попытки подавить его моральный дух напрямую касаются нас, — елейным голосом «поет» первая девушка, из-за которой я чуть не испортила платье. Она подходит вплотную, почти задевая мое лицо кружевной шляпой.