Яр, с которым я была последний месяц, или настоящий.

Тот, который использовал меня смеха ради. Пустота, разрастающаяся в грудной клетке, причиняет боль. Сильную. Все эти два дня я надеялась, что при встрече все решится. Он скажет, что не создавал чат. Не было притворства все тридцать дней после посещения того домика, но… По темному взгляду стало ясно. Кира говорила правду. Сейчас она не лгала.

— Да, Мышка, прыгни на сиденье и будь и дальше дурочкой, об которую ноги вытирают.

Атакшиева перестает улыбаться, складывает руки на груди, а я снова смотрю на Ярослава. Хмурый. Злой. Внешне равнодушен, но движения и взгляд выдают его. Не знаю, что думать, и как реагировать на услышанное. Сердце просит выслушать его, а вот разум орет бежать подальше от лицемера. Такое противоречие внутри разрастается, что мои руки дрожат, а колени превращаются в желейную массу. Еще немного, и я рухну перед ним, поэтому на инстинктах хватаюсь за открытую дверь спорткара. Дышу часто.

— Лесь… Сядь в машину. — Ярослав готов прожечь во мне дыру взглядом, а голос звучит так, что сердце кровью обливается. — Пожалуйста, сядь.

Я уже готова послушать его, но в этот момент подходят пара человек с фотоаппаратом и просят Киру и Яра попозировать. Использую момент и быстро ухожу. Сердце стучит все громче. Вроде слышу голос Войского за спиной, но не спешу оборачиваться. Наверное, нужно, а я не могу. Слезы на глаза наворачиваются. Чувства смешиваются. Не дают ясно мыслить. Одно понимаю. Он играл в начале. Еще на пирсе. Потом в кафе. Ярослав проявлял себя не с лучшей стороны. Путаюсь, потому что тот, кто меня целовал и прыгал за мной в море, другой. Не такой. А какой настоящий?

— Леся! Леся! Ау?!

Поворачиваю голову на оклик и удивленно распахиваю глаза. Демид выглядывает из машины и улыбается, пока я обнимаю себя руками.

— Все хорошо? — Спрашивает, а я бросаю взгляд в сторону спорткара Войского, где все еще стоит Кира, и мелькают вспышки.

— Да.

— Да?

Переспрашивает и прищуривается, глядя перед собой. Улыбка сползает с его лица. Стучит по рулю пальцами и кивает на соседнее сиденье.

— Прыгай. Довезу, куда надо.

Сомневаюсь, только то, что Яр не идет за мной и продолжает стоять там, подпинывает к принятию решения. Обхожу спорткар и сажусь. Внутри все протестует, но сжимаю зубы крепче и стараюсь не смотреть на Ярослава, когда мы проезжаем мимо. Неправильно. То, что я делаю. Так нельзя. Но обида гложет. Она сильнее, чем другие чувства в этот момент. Потому что больно. В очередной раз я выглядела посмешищем, и он позволил. Сам.

— Что случилось? Ты бледная. Может, водички? Там в бардачке есть. Выпей.

С долей беспокойства говорит Демид, отвлекая от пожирающих мыслей. Сначала отмахиваюсь, но потом все-таки лезу за водой. Делаю несколько небольших глотков. Вроде помогает избавиться от дрожи в руках, только сердце замирает.

— Куда тебя? Адрес говори.

Умело поворачивает на светофоре, а я хмыкаю. Если все мажорики зависают в чате, то он точно знает, где я живу.

— Ты знаешь, Демид.

Хмурится. Сильно.

— Если бы знал, Леся, то не спрашивал бы.

— Да? Я вам уже не верю. Никому.

Тру виски и жмурюсь, чтобы не расплакаться. Демид тормозит на обочине и поворачивается ко мне.

— Слушай, Лесь, — начинает, проводя рукой по черным волосам, — я бы мог сейчас включить идиота, что ничего не знаю и помочь хочу. Ты бы повелась. Я бы тебя обдурил. Обманом получил то, что нужно.

Замолкает. Шумно выдыхает, пока я без отрыва смотрю на него. Сердце стучит размеренно. Как бомба тикает перед взрывом, так и у меня в груди становится подозрительно спокойно.

— Но? Есть ведь то самое НО?

— Нравишься ты мне. Не так, как Яру или Дену. Нет. Общались же. Хорошая девчонка. Не заслужила ты, Леся, чтобы с тобой вот так грязно… — Опять шумно выдыхает и стучит по рулю пальцами.

— Я не понимаю…

Голос дрожит, а глаза увеличиваются в размере. Неужели и он в споре участвовал?

— Я могу рассказать тебе правду.

— Да? Все сегодня решили исповедаться?

— Лесь, дело твое. Я расскажу тебе про Яра, и вообще, а ты окажешь мне небольшую услугу.

— Какую?

— Правда в обмен на скромное фото. — Демид разводит руки в стороны. — Видишь, я не скрываю мотивов. Так что? Фото и правда? Или домой в люлю?

Глава 31. Переоценил свои возможности

Ярослав

Сжимаю телефон пальцами так сильно, что костяшки белеют. Слюна превратилась в тягучую горькую патоку. Противно до боли, но поверить не могу. Если бы просто слова.

Просто слова.

Но нет.

На фотке она.

Смотрю еще раз, и под ребрами ломит.

Черт! Провожу пальцами по лицу, пытаясь прогнать из головы навязчивые образы. Только это не так просто. Да что там?! Практически невозможно. Не раз такое проворачивали, и я знал, что Демид честно играть не будет. Никто из нас честно не играл. Никогда. У каждого свои методы.

Кто же знал, что меня будет так ломать? Разве я мог предположить, что именно на боязливой Смирновой подорвусь, как на мине?

Только она теперь в мою сторону не посмотрит. Или случится чудо, и все-таки даст возможность все рассказать? Так скажем, покаяться в грехах? Нужно ли? Понятно, кто выиграл. От этого больно. Готов все крушить, но не поможет. Знаю, что не поможет.

Черт! Черт! Черт!

Стекаю по тачке на асфальт и рычу так, что крик на всю улицу эхом пролетает. Жаль, что отмотать нельзя. Все бы переиграл. Карты иначе раскинул. Все бы по-другому сделал. Даже за одну ее улыбку.

Ранее

— Видел твое фиаско вчера. Че за девка? — Демид прищуривается и смотрит на меня.

— Не местная. Недавно приехала.

— Уже познакомился?

— Можно и так сказать.

Разговор уходил не в то русло, и мне жутко не нравился интерес Демида к Смирновой.

— Я тут решил тусу замутить. Позови ее, раз знаешь.

— Тебе она зачем?

— Свежее мясо. Тебе ли не знать, Вой.

— Ясно. Так пришли ей приглашение в позолоте.

— Тебе проще включить свое обаяние и притащить ее сюда, а там я уже разберусь.

Хочу отказаться, но замолкаю, поглядывая на Демида. Перед глазами снова и снова появляются два улыбающихся лица. Воображение рисует разные варианты веселья. Что ж… А почему бы и нет?

— Без проблем. Сделаю так, что она явится. Приглашение только скинь.

— О'кей.

— И Дена позови.

— Чего? На какой хер мне этот придурок здесь сдался?

— Тогда и свежего мяса не