Войдя в комнату, она увидела, как оба мальчика с большим аппетитом поглощали свои десерты. Тарелка Гренвилла осталась нетронутой.

Амелия знала, что он равнодушен к сладкому, но, когда подали чай, спросила:

— Вам не понравился десерт, милорд? Может быть, вам принести что-нибудь другое?

Гренвилл откинулся на спинку стула, его взгляд медленно блуждал по лицу Амелии.

— В данный момент меня все устраивает, — ответил Гренвилл и расплылся в улыбке. — Спасибо за еще один восхитительный ужин.

Амелия улыбнулась ему в ответ.

— Это — все, — сказал Гренвилл слуге. Тот поклонился и вышел из комнаты. Гренвилл перевел взгляд на сыновей. — Вы свободны, можете идти, если хотите.

Амелия замерла в напряжении, понимая, что, если мальчики уйдут, они с Гренвиллом останутся наедине. Джон и Уильям почти одновременно выскочили из-за стола. Джон бросился к Амелии, а Уильям сказал:

— Спасибо, отец.

Амелия погладила Джона по голове, тогда как Гренвилл ответил:

— Не стоит благодарности.

Джон поднял взгляд на Амелию и широко улыбнулся:

— Вы сказали, что расскажете нам сказку. Можете сделать это до того, как мы ляжем спать?

Она замялась. Чтобы рассказать детям сказку на ночь, пришлось бы идти наверх, в личные покои членов семьи. Амелия бывала на верхнем этаже западного крыла исключительно в дневное время, поскольку, разумеется, должна была контролировать порядок в этой части дома. Она улучала время сделать это, когда Гренвилла не было дома.

— Вы хотите рассказать мальчикам сказку или прочитать ее? — поинтересовался Гренвилл.

— Мне кажется, это неудобно, — ответила Амелия, но ее сердце тревожно ухнуло. Неужели она действительно хочет пойти наверх, неужели осмелится подняться туда в столь поздний час? Интересно, а Гренвилл по привычке отправится в кабинет?

— Мисс Амелия придет наверх совсем скоро. Почему бы вам тем временем не подготовиться ко сну? — предложил Гренвилл.

Мальчики, улыбаясь, выбежали из столовой. Амелия нерешительно помедлила, уверенная в том, что Гренвилл хочет остаться с ней наедине, и совсем не уверенная в том, что это будет разумно.

— Вы хотите поговорить со мной? — спросила она, чувствуя, как неудержимо колотится сердце, но стараясь говорить как можно спокойнее.

— Вы никогда не поднимаетесь наверх, — тихо заметил он.

Это был упрек. Амелия не смела поднять глаза и встретиться с мрачным взглядом Гренвилла.

— Это — личные покои. Не думаю, что мне стоит там появляться.

— Я против этого не возражаю.

Амелия знала, что за ужином Саймон пил красное вино.

— Мы ведь пытаемся придерживаться некоторой формальности в общении.

— Вы это так называете? — Ее замечание, похоже, позабавило его. — Вы избегаете меня с тех пор, как застали спящим на диване в моем кабинете.

Что это значило? Ошибки быть не могло: он намекал на случившийся тогда поцелуй.

— Я пытаюсь выполнять свои обязанности экономки. В последнее время вы тоже избегаете меня, так что совершенно понятно: вы действительно ставите благополучие детей во главу угла!

— Полагаю, я сохранял должную дистанцию. Но я не забыл ту нашу встречу. — Он отставил чашку в сторону. — Мне было бы приятно, Амелия, если бы вы почитали мальчикам на ночь. Им необходимо ваше внимание, а их потребности гораздо важнее моих.

Она боролась с собой, пытаясь собраться с духом.

— Благодарю вас. С удовольствием сделала бы это.

— Вы боитесь, что я буду навязывать вам свое общество, пока вы будете у них?

Не успела Амелия притвориться, что это не так и начать все отрицать, как он сказал:

— Я хочу, чтобы вы были откровенны.

— Да, — выдохнула она.

Гренвилл опустил глаза, уставившись на стол.

— Может быть, мне тоже хочется послушать сказку. Только и всего.

Амелия внимательно посмотрела на Гренвилла. Ему так долго отказывали в общении с детьми, и он так отчаянно хотел быть со своей семьей… Возможно, он действительно просто хотел провести еще немного времени с близкими.

Наверное, он был одинок.

Гренвилл внезапно поднялся из-за стола.

— Как прошел ваш визит к сестре?

Амелия глубоко вздохнула, потрясенная собственными мыслями. Она твердо решила пригласить Гренвилла присоединиться к чтению сказки на ночь.

— Я была очень рада увидеться с ней.

Гренвилл встал и обогнул стол.

— И она одобряет ваше решение занять место экономки в моем доме?

Амелия ни за что не призналась бы Гренвиллу, что ее сестра затаила на него злобу.

— Она понимает, почему я заняла это место.

— Насколько я помню, вы очень близки. Выходит, она забыла прошлое? Или простила его?

Амелии не хотелось лгать. Когда она замялась, Гренвилл вскричал:

— О нет! Значит, вы обсуждали прошлое — вы обсуждали меня.

— Я объяснила ей, в какое трудное положение попали ваши дети. Она, естественно, очень беспокоится за них, — твердо стояла на своем Амелия.

— Таким образом, она приняла ваше объяснение того, почему вы заняли это место?

— Разумеется, да.

— В самом деле? Я-то не очень верю, что графиня Бедфордская простила мне мои прегрешения. Если она на самом деле сделала это, я впечатлен вашей силой убеждения, — сказал он и улыбнулся. — И вы жаловались на меня? На мое поведение?

Амелия встрепенулась:

— Я никогда не сделала бы ничего подобного.

— Значит, вы не говорили ей, что порой я веду себя странно, я верно вас понял? Или о том, что вы застали меня во время ночного кошмара?

Амелия думала, что Гренвилл упомянет о своем временами чересчур смелом поведении, но он поинтересовался, не обсуждала ли она с Джулианной его ночные кошмары. А ведь именно это она и делала!

— Я действительно обмолвилась о том, что беспокоюсь о вас, что вы, похоже, чем-то встревожены и что я решила вам помочь.

— Ну разумеется, вы обмолвились. — Гренвилл взглянул ей в глаза. — И вы поделились с сестрой своей теорией? О том, что мне, по вашему мнению, грозит какая-то опасность? — И он засмеялся.

Амелия не улыбнулась.

— Да, я сказала ей, что, по-моему, есть какая-то причина, по которой вы так переживаете, и я хотела бы узнать, что это за причина.

— Я переживаю исключительно потому, что мои дети потеряли свою мать, — довольно резко бросит он.

Амелия погрузилась в молчание. Она надеялась, что Гренвилл честен с нею, но все-таки не верила ему.