Женеве, который вместе со многими другими был уволен в 1939 году по сокращению штатов. Когда швейцарская полиция приказала Генселеру покинуть страну (у него не было видимых источников дохода, поэтому он вызывал подозрение), германский консул взял его на работу, и ему было позволено остаться. Тем временем абвер нашел некоторые ниточки, которые вели к передатчику Маргарет Болли, и Генселеру было поручено заняться этим делом. В октябре 1942 года Генселер приказал юному парикмахеру из Женевы Гансу Петерсу сблизиться с Болли, и вскоре тот занял место стареющего Радо. Обо всем, что Петерс узнавал от Болли, он докладывал Генселеру. После войны в германском консульстве была найдена книга, которую Радо использовал как основу для шифровки, но Болли утверждала, что никогда не знала о настоящих намерениях Петерса и Генселера.

Швейцарская полиция перехватила зашифрованные радиопередачи и открыла передатчики Болли и Хамеля, посчитав, что это работают немецкие шпионы. Так как борьба с германским шпионажем во время войны считалась первостепенной задачей, полиция приступила к арестам членов группы Радо без консультаций с руководством армии.

Члены советского аппарата не подозревали о надвигающейся буре. В домах операторов на короткое время отключали электрический ток – это было составной частью метода поиска передатчиков. Маргарет Болли заметила нескольких полицейских, которые лезли на крышу дома, чтобы проверить, есть ли там антенна. Встревоженный, Радо послал десятого октября 1943 года радиограмму Директору:

«Судя по наблюдениям Розы, дом, где находится ее квартира, взят под наблюдение политической полицией. Хотя я не думаю, что эти меры приняты в связи с Розой, в качестве предосторожности я временно запретил ей работать. Если мы не заметим ничего другого, то возобновим ее работу ночью 16 октября».

Тремя днями позже, тринадцатого октября, во время радиопередачи был арестован Эдмон Хамель. Маргарет Болли схватили в то же время на квартире у Ганса Петерса. Стараясь сделать работу как можно лучше, полиция задержала заодно полковника Мейера из контрразведки, который служил офицером связи с британской и французской разведками. Возмущенный генерал Гизан потребовал немедленного освобождения задержанных. И в самом деле, полковник Мейер был освобожден через три дня. Но это было все, чего мог добиться генерал.

После ареста Хамеля и Болли стало ясно, что скоро будут задержаны и другие члены группы. Радо запросил через Солтера, дадут ли англичане ему политическое убежище, и положительный ответ был быстро получен. Двадцать шестого октября 1943 года Радо через Лондон направил в Москву с помощью Фута радиограмму следующего содержания:

«Так как ситуация становится все больше и больше неблагоприятной и существует опасность развала сети из-за действий полиции, я предлагаю войти в контакт с англичанами и продолжать работу под их прикрытием.

Второго ноября пришел ответ, весьма характерный для руководства советской разведки:

«1. Ваше предложение найти убежище у англичан и работать оттуда совершенно неприемлемо. В этом случае вы и ваша организация утратите самостоятельность.

2. Мы обеспокоены вашей тревожной ситуацией и собираемся привлечь известного американского адвоката со связями в Швейцарии. Этот человек может оказать вам помощь. Немедленно сообщите, можете ли вы как-то продержаться два-три месяца или где-то укрыться. Получив ваш ответ, мы устроим поездку адвоката.

3. Кто, кроме вас, в организации находится в опасности? Как ситуация с Сиси и Пакбо? Получили ли радисты обвинительное заключение?

Сейчас мы больше всего нуждаемся в сотрудничестве с группой Люци, и надеемся, что это станет возможным, как только ваша личная ситуация, так же как и Джима, прояснится.

4. Мы просим вас успокоиться и делать все, что необходимо для вашей безопасности, восстанавливая свою способность к работе».

В то же время Директору стало известно, что Радо связался без его разрешения с англичанами и получил их согласие. Он сделал Радо строгий выговор, что говорило о том, как мало Москва понимала обстановку в Швейцарии:

«5 ноября. Директор Доре:

1. Ваш контакт с Картрайтом без нашего разрешения является беспрецедентным нарушением дисциплины. Наша оценка ситуации в вашей организации и перспективы продолжения работы с Люци приводят нас к выводу о том, что контакты с англичанами не являются необходимыми. Мы повторяем: это невозможно для нас.

2. Вы должны немедленно отменить это неприятное дело и все переиграть. Одновременно позаботьтесь о безопасности Джима, чтобы часть важной информации от Люци могла пройти через него. Немедленно пришлите объяснения по поводу ваших непонятных действий и дайте свои предложения».

Через несколько дней Радо возобновил свои просьбы, настаивая на переходе «под крышу» англичан: таким образом он вел бы работу из здания, обладающего статусом экстерриториальности и решил бы финансовые проблемы группы Люци.

Ответ Москвы сводился, в сущности, к одному: ваши доклады об опасной ситуации в Швейцарии инспирированы британской разведкой, а сами вы не что иное, как их послушный инструмент в их руках:

«14 ноября 1943. Директор Доре. После тщательного изучения ваших сообщений мы склонны думать, что вся эта история выдумана – по причинам, которых мы не понимаем до конца, – некоторыми агентами британской разведки в Швейцарии. Они, очевидно, не понимают всей серьезности современных событий для союзников. Поэтому мы считаем, что ни вы сами, ни другие не подвергаются сейчас серьезной опасности. Нам известно ваше умение быстро и правильно оценивать политическую обстановку, и мы уверены, что вам удастся найти выход из сложной ситуации и удержаться на боевом посту в этот исторический момент последних дней войны…

Работа с группой Люци должна быть продолжена во что бы то ни стало. Вы должны собрать для немедленной передачи информацию от Люци через Джима. Кроме того, необходимо без задержки установить новые радиостанции».

Ответная радиограмма была послана семнадцатого ноября:

«Лучший способ помочь нам – отпустить меня и Марию в посольство союзников, пока не стало слишком поздно. До сих пор нет адреса для получения денег. Мы совсем без средств.

Ваш упрек в том, что я нарушил дисциплину, явился для меня тяжелым ударом. Но обстановка такова, что мне приходится оставаться в укрытии. Делаю такое предложение: дальнейшая работа в настоящее время возможна только в том случае, если вы пойдете на риск, чтобы Джим продолжал свою деятельность».

«Ваши предложения верны», – ответил ему Директор двадцать восьмого ноября. Он еще не знал, что за восемь дней до этого Джим, последний из радиооператоров, был арестован, и связь с Москвой окончательно прервалась.

Радо жил, скрываясь у своих друзей-коммунистов. Москва ничего не делала для того, чтобы подключить к работе новых радистов. Директор прекрасно понимал, что работа остановится, если не будут поступать деньги, но ровным счетом ничем не помог самой ценной своей агентурной сети.

Ночью двадцатого ноября 1943 года полиция арестовала Фута в