— У меня молоко на плите. Вы проходите. А Тамара Евгеньевна еще спит. Сейчас я разбужу ее, мойте пока руки, сейчас полотенце дам.

«Господи, мама не одна. Кто такая Тамара Евгеньевна? И где Миша?» Словно в ответ на ее мысли в прихожую выскочил двухлетний мальчик. Он удивленно взглянул на чужую женщину и закричал:

— Мама, тетя доктор пришла, у нее большой животик! Ты арбузик съела?

При виде брата Марина улыбнулась. Села перед ним на корточки и потрепала по щеке. Вернулась мама и сурово произнесла:

— Мишенька, иди немедленно в комнату, от двери дует. Не лезь к тете.

Миша послушно поплелся в свою комнату.

— Ну что же вы стоите? — обернулась мама к Марине. — Проходите на кухню. Ой, а вы беременны. Что же вас в таком положении к больным посылают? Мало ли какую заразу подхватите. Какой срок?

Хриплым от волнения голосом Марина выдохнула:

— Седьмой месяц.

— Седьмой только? А по животу все восемь дашь. Вон живот у вас огурцом торчит, точно мальчик будет, богатыря родите. Ну проходите же. Что это у вас глаза заплаканы, обидел кто?

— Нет, — Марина махнула рукой, — на улице что-то в глаз попало, натерла я.

Они прошли на кухню. Мама подала ей полотенце и с удивлением заметила:

— А как же вы укол сделаете? В прихожей оставили чемоданчик?

— Ук-кол, какой укол? — Марина от волнения даже стала заикаться. Про какой чемоданчик она говорит?

— Ой, подождите, вы не медсестра? Тогда кто? — спросила мама удивленно.

— Я приехала из деревни. Я от вашей свекрови.

Мама тут же нахмурилась.

— Нашли-таки нас? И что им надо? Я выполнила все их условия, я ж не виновата, что так получилось.

— Условия? Простите, я не в курсе. Знаю только, что зовут вас Оля. Меня тетя Маша послала, Васина мама. Вася муж ваш?

— Муж. И что им надо?

— Вы не волнуйтесь, ей ничего не надо. Она только просила узнать, как у вас дела.

— И после всего, что было, она вас послала ко мне?! Какие подлые люди!

На глазах у Марины выступили слезы:

— Оля, прошу вас, простите меня, я ничего не знаю, честное слово!

— Ладно, это вы простите, вы тут ни при чем. Это дела семейные. Как там они?

Марина пожала плечами:

— Да ничего. Кажется, вас разыскивают.

— А как вы нас нашли?

— Да по справке городской. Они вас в районе ищут, даже не знают, что вы в Москве.

— А вас как зовут?

— Марина.

— О, мою дочку тоже так зовут. Послушайте, Марина, я вам все расскажу, и вы поймете мою просьбу: я не хочу, чтобы вы им сказали о том, что нашли нас. Хорошо?

Марина кивнула.

— Вот и славно. Сейчас накормлю вас, а потом поговорим.

Марина улыбнулась. Она помнила, что мама очень любила принимать гостей. Вот и сейчас подала тарелку с манной кашей, ее любимой. И тут до Марины дошло, как сильно она проголодалась! Накинулась на кашу и стала с жадностью уплетать ее. Ольга наблюдала за ней с улыбкой.

— А знаете, я, когда Мишей ходила, у меня тоже был хороший аппетит. Вот молочка попейте.

Она налила ей стакан горячего молока, и Марина вдруг почувствовала себя маленькой девочкой. Так захотелось прижаться к маме и все рассказать.

Женщина будто прочитала ее мысли:

— А ваша мама жива?

Комок подступил к горлу. Марина покачала головой.

Ольга вздохнула:

— Вот и моя умерла, мне тогда одиннадцать исполнилось.

— И мне, — шепотом ответила Марина.

— Вижу, не смирились еще. А я привыкла. Меня жизнь так потрепала. Папа пил, «гулял», потом ушел к другой женщине.

— Он жив? — спросила удивленно Марина.

— Нет, умер через год после того, как от мамы ушел. А потом мама заболела и как-то тихо угасла. Говорили, у нее больное сердце. А вообще неизвестно, отчего умерла. Легла спать и не проснулась, легкая смерть во сне.

— Как и моя, — грустно отозвалась Марина.

Ольга пытливо посмотрела на нее.

— Мне кажется, я повторяю судьбу своей мамы. Не знаю, поймете ли вы то, о чем я хочу сказать. Муж мой тоже пьет и «гуляет».

Марине стало очень жаль ее.

— Вам очень плохо?

Ольга посмотрела в сторону, задумалась, прежде чем ответить.

— Теперь уже нет. Все равно стало. Мишка мой болезный родился, все силы у меня отбирает. Порой хочется, чтобы умер он уже, а так сам не живет и мне не дает.

Марина не переставала удивляться. Ей всегда казалось, мама безумно любит Мишеньку.

— А чего вы удивляетесь? Вам, наверное, кажется, я говорю не совсем хорошо о сыне? Знаете, через какие страдания я прохожу? Но хуже всего, что я не могу ни минутки доченьке уделить. Она у меня знаете какая удивительная! — Лицо Ольги просияло.

«Боже, какая я дура! — распереживалась про себя Марина. — Столько лет на маму обижалась, а она так любила меня! Что же я себе насочиняла?»

— Представляете, я всегда девочку хотела. У вас первый ребенок?

— Нет, у меня их уже четверо. Одна приемная, но как родная.

— Да что вы?! Надо же! Хотя чему удивляться, в деревне много рожают. Вы удивительная, совсем на деревенскую не похожи. Знаешь, а давай на «ты» перейдем, мне кажется, я тебя давно знаю. В жизни так бывает: чужие люди ближе родных.

Марина кивнула.

— Давай на «ты».

— Расскажи о себе.

— Рассказывать особо нечего. Мы в районе живем, в деревне у меня дед остался, я там немного жила: с одиннадцати до семнадцати. В институт поступила и уехала. Мне ты тоже очень понравилась сразу. А что, у тебя больше родственников не было? Почему ты в детдоме оказалась?

— Как же не было? Тетка есть, мамина сестра, больная она. Геологом работала, все время в экспедициях. Как узнала, что я беременна, сразу к себе в квартиру взяла. Эта квартира коммуналкой была. Мы Мишку родили, чтобы комнату нам отдали, а то бы здесь сейчас чужие люди жили. Тетка у меня со связями, она и устроила меня в хороший детдом, там, в вашем районе. Она помешана на чистом воздухе, говорит, что ребенок должен расти на природе. Да и навещала меня часто, у нее экспедиции как раз там же, на Урале, были. Когда женщина, которая здесь жила, заболела, Тамара Евгеньевна, так зовут мою тетку, нам устроила «веселую жизнь». Проходу Ваське не давала. Он ребенка не хотел, а она ультиматум: или родите, или на улицу вас выкину. Он наконец согласился ребенка сделать. Мишка родился, муж совсем озверел, а тетка заболела. Представляешь, всю жизнь ни разу к врачам не обращалась, а тут на тебе: все болеть у нее стало. А потом вдруг парализовало ее. Я сама из больниц не вылезаю с Мишей. Теперь вот двое больных у меня: парализованная тетка да сын. Хоть бы уже Бог прибрал ее, прости меня, Господи, за такие мысли, — Ольга быстро перекрестилась и замолчала.