– Насколько помню, я никогда вам не врал.

– Жираф. – Строго напомнила она. – Вы сказали, что это подарок вашей племянницы. Но Виктория знать не знает ни о каком подарке-жирафе. Бетти купила его на какой-то распродаже. Вы нагло соврали мне.

Ах вот оно что! Я не мог не улыбнуться тому, с какой серьёзностью эта девушка говорила о несерьёзных вещах.

– Вы и правда хотите потратить свой последний вопрос на разбитого жирафа?

– Хочу.

– Раз уж мы откровенничаем… я просто хотел вам насолить. – Сознался я как под присягой, мельком заметив, что она назвала мою маму Бетти, точно та была её любимой тётушкой. – Вы так взъелись на меня из-за дивана, что я искал повода взъесться на вас в ответ.

– Хотя бы честно. – Приняла ответ она. – Я это ценю, как вы уже могли узнать. Но очень по-детски. Девушки не любят мелочных парней.

– О, так значит, я мелочный?

– Только слегка. Я жду вашего вопроса, и пора уже закругляться. Это у вас сейчас полдевятого, а у меня часы скоро пробьют одиннадцать. Я целый день рисовала и хочу прилечь.

– Так вы уже опробовали террасу? И как вам?

– Тут вы не солгали. По-настоящему чудесное место для рисования.

Внутри забарахтался червяк, так и подначивающий рассказать о том, какое впечатление на меня произвели её пейзажи Эль Пуэбло и Лос-Анджелеса, но я смолчал. Сам не знаю, почему. Не хотелось смущать, хотя скорее себя, чем её. Художнику всегда приятно услышать похвалу в свой адрес, но мужчине не всегда легко найти подходящие слова для похвалы. Я надолго погрузился в раздумья, не желая тратить свой последний вопрос на такую же ерунду, как жираф.

– Почему вы захотели стать художницей?

Эмма нахмурила дуги своих тёмных бровей и отвела глаза куда-то в сторону, словно там был написан ответ, которого она не знала.

– Довольно странный вопрос, учитывая, что я люблю рисовать.

– Это само собой, но пробиться в этой сфере очень сложно. – Любой вопрос я рассматривал с деловой точки зрения, и выбор мисс Джеймс казался мне далёк от трезвого восприятия жизни. – Вы больше двух лет обивали пороги галерей и пытались продать картины, но не опустили рук, хотя могли бы давно прилично зарабатывать на графическом дизайне или…

– Не для всех в этой жизни главное деньги, Джейсон.

Она впервые назвала меня по имени, но в этот первый раз оно прозвучало строго, даже холодно. Словно окунула меня головой в сугроб или облила ледяным дождиком.

– Вы знаете, что такое мечта? – Горячительность её голоса тут же обожгла после обморожения. – С самого детства я мечтала только об одном – рисовать. Мои родные верили в меня, подталкивали только вперёд, так что даже после двадцати лет я не поверну назад. Мне не интересно рисовать глупые открытки на заказ или оформлять сайты, сколько бы денег мне это не приносило. Хочу творить, создавать что-то прекрасное… Такое, чтобы у людей дух захватывало. Не знаю, понимаете ли вы…

Я понимал, ведь своими глазами лицезрел то, что сотворили её пальцы. Своего мисс Джеймс добилась сполна – то, что я увидел, захватило не только мой дух, но и всего меня. Если художник способен передать красоту простой улицы с таким волшебством, что тут же хочется там побывать, то он старался не зря.

Когда человек о чём-то рассказывает с таким жаром, ему невозможно не позавидовать. Я любил свою работу, но реклама для меня представляла своеобразную головоломку, которую нужно решить. Подобрать правильный ключик к продукту, клиентам и зрителям. Сгенерировать идею и передать тем, кто сотворит из неё продолжение. Мне нравился сам процесс, но ещё больше нравился итог в виде аппетитной зарплаты, которая подслащивала прозябание в этом мире.

Эмма сама воплощала идеи и видения мира. И сам процесс для неё был той сладостью, за которой гнался я или любой другой. Так выглядит страсть, даже больше – призвание. Находят его немногие, а если находят, нечасто остаются ему верны до последнего. Но мисс Джеймс хранила верность своей мечте, и только за одно это я зауважал её сильнее многих тех, кто достиг небывалых высот в карьере или жизни.

– Я вас утомила своими рассказами. – Неправильно поняла моё молчание собеседница. – Уже наверняка мечтаете отделаться от меня побыстрее.

– Вовсе нет. Меня вдохновили ваши слова. Теперь бы пустить это вдохновение в нужное русло.

Папка с эмблемой «Поп Тартс» – белые пузыристые буквы в синем контуре – никуда не сбежала и настоятельно требовала, чтобы на неё обратили внимание. Эмма оказалась права: уже половина девятого, а со всеми этими встречами и беседами я потерял кучу времени, так ничего и не выдумав.

– Меня и правда ждёт работа. – Смиренно покорился я бумажкам. – Кстати, забыл вас поблагодарить.

– За что это? – Изумилась Эмма. Её зелёные глаза позеленели ещё сильнее под тёплым светом люстры, которую я выбирал на пару с Вики.

– Я ведь злился на вас за то, что чуть не лишился работы. А на деле оказалось так, что вы меня спасли.

Мисс Джеймс пытливо склонила голову на бок, напомнив мне пса Ровера, который жил в нашей семье двадцать лет назад. Тот так же делал, когда слышал свои любимые слова «Ровер», «гулять» и «пора есть».

– Набурбониться. – Улыбнулся я, вспоминая, какой эффект это дурацкое слово произвело на мистера Амброуза и Дирка. – Новый слоган «Эван Уильямс», нашего клиента.

– Вы шутите?!

– Надеюсь, вы не обидитесь, что я позаимствовал ваше словечко для своей презентации. Всё вышло случайно, но клиенту понравилось, так что вскоре мы запустим рекламу для всех, кто хочет набурбониться.

Эмма долго не отводила глаз от моего лица, когда по её лицу ничего было не понять. Злится? Обижается, что украл её выражение? Хочет закончить работу своего бывшего и поставить мне второй фингал? Но внезапно квартира наполнилась её заливистым смехом. Так гогочут дети, когда их щекочешь. Мои племянники смеялись так же – чисто, звонко, словно весь мир – одна нескончаемая комедия, в которой кто-то поскальзывается на банановой кожуре.

– Поверить не могу! Это так круто.

– Вы так думаете? – Оживился я, похоже единственный несведущий, почему это словечко так всех забавляет. – Может, тогда поможете мне придумать рекламу для «Поп Тартс»?

– Фу, ненавижу их. Не печенье, а подошва. Или кусок мокрого картона.

Надо же, как совпадают наши вкусы. «Мистер Ши», кофе «Ла Коломб», ненависть к «Поп Тартс». А эта художница полна сюрпризов, как и её пироги со смертью.

– Извините, но реклама – это ваша сфера. Придётся вам отдуваться самостоятельно.