Конечно, тому Бокия никак не могло быть известно, что мы заинтересовались его дедом. Опять мистическое совпадение… Сколько их уже было!

Однако вернемся к старым документам, – по ним видно, что последний огонек живой традиции (не замутненный хлыстовством) на Руси к началу прошлого века сохранился только на Волге.

Под Юрьевцем в Будырях, откуда пришел Михаил Круглов, был до революции Белый Круг Хранителей (берендеевский «Золотой корабль»). Они хранили немало тайн. Суть одной из них известна: они готовились к Рождению Спаса (Нового Бога и царя-Спасителя). Он же почитался и мистическим претендентом на русский трон, коему тот принадлежит «по праву».

И, в самом деле, как мы показали выше, в общину во все века (начиная с языческих) уходили представители княжеских родов. В том числе, в последние века, ушедшие от власти из родов Рюриковичей и Романовых (и даже императоры – Петр III и Александр I).

Но вернемся в XX век, к истории моей семьи. Из тех же Будырей накануне революции переселился в Сокольский район, в деревню Пушкарево, и мой прадед Платон Григорьевич Асов (1839–1912). О трагичной судьбе сына его, Ивана Платоновича (моего деда), я и расскажу здесь в связи со всей этой историей.

Иван Платонович Асов родился в 1897 году в многодетной крестьянской семье. Он и сам к неполным 40 годам был трижды женат, и от всех браков были дети. От третьего брака с Ольгою Высоцкой родился мой отец – Игорь Иванович Асов (Барашков).

О брате Иване мне рассказывала прабабушка Анна Платоновна Асова (аудиозапись разговора с нею, сделанную в 1997 году, а ей тогда было уже 95 лет, я выложил у себя на сайте).

Итак, Иван Платонович сначала хотел пойти по духовной линии, ибо воспитывался в семье религиозной, хлыстовской, его взял на воспитание в Будыри его дед Григорий. Однако пошел он по линии военной, как и его отец: тот был Георгиевским кавалером, участвовал в Балканских войнах. Иван был призван, воевал на Германском фронте, а потом, в Гражданскую, стал красным командиром. Очевидно, какие-то нити, после Гражданской, его связывали уже с высшей большевистской властью – по слухам с Буденным и, вроде, с Ворошиловым, а это значит, что и с самим И.В. Сталиным.

Однако эту тему в моей семье избегали подымать, говорили одно – сам Иван по возвращении с войны отмалчивался. Да и вообще братоубийство Гражданки – это не повод гордиться какими-либо подвигами, ее нужно поскорее забыть.

Несмотря на такие связи Иван тогда, поначалу, отказался от карьеры в новой власти, скрылся в лесах за Волгою, в глухой деревне, где его в конце концов и выбрали председателем колхоза.

Расстрельный список с подписями И. Сталина и В. Молотова от 29 сентября 1939 г. Второй номер в списке – мой дед Иван Платонович. Архив Президента РФ, оп. 24, дело 419

К 1936 году ему показалось, что о нем забыли в сей глуши, раны Гажданки затянулись. И потому, когда его пригласили в Пошехоно-Володарск, а затем и в Ярославль, «на новую работу», он согласился и поехал. А там его и взяли. При аресте он попытался спастись, назвался по фамилии матери – Барашковой, представился не председателем колхоза, а крестьянином из деревни Пушкарево. Но это уже не помогло.

А далее дело «колхозника Ивана Платоновича Барашкова» из глухой деревни Пушкарево три года рассматривал… Верховный суд Союза ССР, в Москве… И осудил его за «антисоветскую деятельность», как это ни покажется странным, но это правда, – лично Иосиф Виссарионович Сталин.

Приговор был официально мягким – поселение, без права переписки.

На самом деле деда расстреляли уже в 1939 году в Ярославской области под селом Селифонтово, а семья о том не знала до смерти И. Сталина в 1953-м. На расстрельном списке, одном из немногих, оставшихся с тех времен и теперь обнародованном, стоит фамилия деда и подписи – И. Сталина, В. Молотова, а также заместителя Ежова в НКВД – Шапиро (сей список опубликован и в Интернете фондом «Мемориал»).

Бабушка Ольга тогда, в 1938 году, приехав в Москву и ночуя по вокзалам, обивала пороги НКВД, Верховного Суда, и т. д. Единственно кто помог – какой-то из старых сослуживцев деда по Гражданской войне, просивший имя его не вспоминать. В результате был звонок, и вроде бы от Буденного, – тот деду уже помочь не мог, но по тому звонку бабушка получила документ на право работать учителем в сельской школе (тогда репрессировали всю семью «врагов народа» и лишали возможности работать). Вернувшись, бабушка переселилась подальше от местного НКВД, в еще более глухой угол, в скит за Буй и Кадый. Так и выжили…

А потом, после смерти И.В. Сталина, последовала реабилитация деда; отец получал какую-то прибавку к пенсии, как сын незаконно репрессированного. В Селифонтово построили мемориал невинно убиенным…

Мы же все, с 1938 года, стали Барашковыми (ведь на эту фамилию было выписано разрешение работать бабушке Ольге). Она попала и во все документы, паспорта… И затем, уже в наше время, мне пришлось старую родовую фамилию восстанавливать.

Почему же высшую власть интересовали дела в столь отдаленном и глухом уголке страны? На мой взгляд, это может объясняется тем, что И.В. Сталин был посвящен в традицию, знал ее роль в истории страны и попросту опасался тайной силы «Белого братства», ведущего «Золотой корабль». Отсюда и «приглашение», призванное оторвать деда от «братьев», мягкость официального приговора… Такое впечатление, что за деда вступились некие силы, дабы отвести удар. Но запущенная И. Сталиным «машина репрессий» была сильнее. Может быть, таковые подозрения – это натяжка? Однако так ведь и должен был бы поступать бывший член общины, вознамерившийся ее истребить.

Кстати, ни для кого не секрет, что Сталин при утверждении своей политики и власти использовал православную традицию. Порой «отец народов» в своих речах напоминал «батюшку». Помните его обращение к народу в начале Отечественной войны: «братья и сестры», так обращается к пастве священник…

Но мало кто знает, что его прозвание «великий кормчий» полностью повторяет титул Сына Бога и главы общины в хлыстовских сектах и общинах будырей. Сталин вполне мог получить сие посвящение еще в те годы, когда готовился к поприщу священника и был близок к мистическим сектам Юга России.

И не удивительно тогда, что он намеренно уничтожал всех иных «великих кормчих»… Да ведь он, наверное, почитал таковым и моего деда Ивана, ведь тот был внуком Григория Асова – кормчего «Золотого корабля»…

Заметим, следы посвящения в «традицию» отчетливо видны уже в юношеских стихах И.В. Сталина. До революции, как известно, они попали даже в школьные программы по литературе в Грузии… А к очередному юбилею вождя их перевел поэт Арсений Тарковский – тоже, кстати, из будырей Юрьевецких, его сын и будущий кинорежиссер Андрей Тарковский родился в том же роддоме в Завражье, что и мой отец, и в те же годы. Однако И. Сталин запретил их обнародовать.