пола. Пули выбивали последние остатки жизни из кровати и безжизненного тела. На щёку брызнула Катина кровь.

Моё тело вспыхнуло и начало сгорать в пожаре, который разожгла Анима, чтобы вылечить новые раны. Я натянул брюки и схватил оружие. Пистолет охладил горячие ладони. Я передёрнул затвор и снял его с предохранителя. Левая рука ещё болела, но рана уже затянулась. А вот ноги ещё кровоточили.

Теперь пули щёлкали по дереву со всех сторон. В многочисленные отверстия ровно ложились нежные лучи восходящего солнца.

Я пополз в кухню. Недавно я ходил сюда, чтобы налить воды себе и ей. Мы оба некурящие, зато жажда замучила. Слишком много жидкости вышло перед этим. А теперь стаканы взорвались осколками на тумбочке, и мои волосы усеяло стекло.

В кухне тоже гремят выстрелы. Но сейчас мне нужна только новенькая газовая плита. Единственные новые вещи в этой квартире были на кухне. Плита, электрический чайник, микроволновка.

Плохо, окна разбиты. Обычные конфорки бесполезны. Газ тут же выветрится. Но есть другие варианты. Я вытянул руку и сдёрнул с кухонного стола скатерть. Вместе с ней что-то посыпалось на пол. Руку обожгла ещё одна болючая пчела, но я не остановился. Открыл дверцу в духовку и накрыл её скатертью. Включил на всю мощность.

Голая грудь царапалась об осколки посуды и чайника на полу, но я отполз назад в коридорчик, оставляя кровавый след из раненой ноги. Здесь меня достать намного труднее.

Воздух сипел в груди. Трудно дышать от внутреннего жара. Но начала утихать боль в ноге. Я прижался лбом к деревянному полу. Может просто встать? Но нет. Врёшь, не возьмёшь. Недаром в тот раз в кухне, когда я стоял с двумя стаканами воды в руках, меня осенила одна простая мысль, когда я подумал о том, как мог бы выбраться отсюда при случае. Но тогда я просто отбросил эти образы. Собирался благородно уйти в рассвет. Но плох тот рыцарь, который подставляет под пули даму сердца.

Взвизгнула, протаранив дверь, последняя пуля, и воздух замер в пронзительном безмолвии.

Может, послать Аниму на разведку? Не пойдёт. Скорее всего, тут же потеряю сознание от болевого шока. Истеку кровью. Лучше подожду. Пусть не торопятся. Чем дольше они медлят, тем в лучшей форме я буду.

Жажда выпила всю слюну из моего рта. Желудок скрутило в голодном спазме. Последствия интенсивного лечения. Но не так смертельно, как пуля в сердце. Сейчас всё проще и легче. Кроме трупа в соседней комнате. И я уже никогда не узнаю, что она сделала такого в шестнадцать лет, что вынуждена была переехать в маленький транзитный городок посреди живого океана тайги. Я стукнул лбом в пол. Один короткий – три длинных. Не знаю, что это значит на каких-то азбуках, но на моём личном коде это значит – козёл.

Я внимательно слушал. За стенами Анима услышала лёгкие шаги, которые окружают дом со всех сторон.

Как же они меня боятся! Даже живым не попытались взять. Никаких: «Выходи, подлый трус!»

Тело, возможно, придётся бросить. Так, значит так. Но только в крайнем случае. Я передумал умирать. Теперь буду драться до последнего. Из принципа.

Ведь сдаться – значит признать право других людей распоряжаться моей жизнью.

Я стиснул зубы. Идите к чёрту!

В ноздри поплыли тонкие бесцветные струйки газа, пробивающиеся сквозь какие-то дырки. Это плохо! Ну, где же вы, трусы!

Дверь даже не пришлось вышибать, она упала от лёгкого толчка. В здание полетели светошумовые гранаты, которые оглушительно взрывались и полыхали слепящим пламенем.

Я только хмыкнул. Анима давно выросла в объёме и накрыла меня вместе с брюками. От пули не спасёт, но от всякой ерунды, вроде этих игрушек защищает без проблем.

Следом ворвались боевики. Я был готов, Анима чутка как никогда, но я всё равно чуть не прошляпил момент штурма, так стремительна и тиха была атака. Если бы не рефлексы искусственной души, меня бы повязали или застрелили раньше, чем я смог бы понять, что происходит.

Дом вдруг наполнился людьми. Словно они вышли из стен или всегда были тут, но я их не замечал. Но мне нужно было сделать всего лишь один выстрел.

Палец задел спусковой крючок, и дом брызнул во все стороны пылающими обломками. Взрывная волна швырнула меня вместе со стеной, и я затаился в темноте.

Глава 37

Ярко пылали солнечные лучи, и я тут же отвёл глаза. Второй раз я не попадусь в солнечный плен. Тело засыпано почерневшими деревянными панелями стен, рядом с рухнувшей изгородью. Энергия приняла на себя огонь, и обошлось без ожогов. Догорали остатки дома.

Голова чиста от мыслей и сомнений. Тело, которое умеет думать, находится в отключке. Но у меня остались рефлексы и они говорили, что пора бежать.

Я поднял призрачную голову и упёрся в синюю преграду. Вот так так!

Весь дом, по двор обнесён синей сферой. Полукругом висит в воздухе. Спорю, она уходит и под землю. Я не знаю, сколько бойцов было в доме, но во дворе лежат несколько изломанных тел.

Метрах в полутора валяется оторванная нога. На меня смотрит грязная подошва военного ботинка 46-го размера.

Горящие обломки попали на соседние дома и те тоже занялись. Но людей не было. Возможно, их выкинули из домов, чтобы не мешались под ногами и не видели расправу.

Наверху стрекотал знакомый вертолёт. Он завис метрах в пятидесяти над пожарищем. На его брюхе мигает синяя лампочка и мне это не нравится. Они подстраховались со всех сторон, чтобы Анима не ушла самостоятельно. Я не знаю, как это действует, но решил не проверять. Неизвестно какая ещё фигня меня сегодня удивит.

Синюю черту быстрым шагом пересекли трое в камуфляже. Позади разгромленного дома подошли ещё пятеро в электронных очках. Впереди черноволосый человек с залысинами на голове. В руке болтаются очки. На поясе пистолет. А рядом Аскольд с перевязанной головой. Он обернулся к попутчику.

- Дело дрянь. Надо немедленно найти хотя бы тело, а потом хлопнуть сферу.

Лицо Дира абсолютно неподвижно и абсолютно бело, как у снеговика, который увидел солнце.

- Я знаю, что нужно делать, Аскольд, - ровно сказал он.

Бывший начальник охраны красноречиво обвёл взглядом побоище, но промолчал.

- Найти тело!

Оставшиеся боевики бросились рыскать среди обломков, но там ещё во множестве тлели очаги пламени. Они отскочили от горячей земли.

- Здесь огонь!

Дир скрипнул зубами и обернулся.

- Мы сами запретили соваться ментам и пожарным, - напомнил