он сейчас делает величайшее одолжение. Спустя несколько мгновение заместитель командира коснулся артефакта на пальце князя и тот ожидаемо подтвердил свою подлинность — этот блок плетений остался целым. А офицер Дома Кали склонился в почтительном глубоком поклоне.

— С чего изволите начать, господин?

Ратибор снова покрутил усы, оглядываясь вокруг. Потом зашагал вперёд, обойдя сложившегося пополам офицера.

— Что у вас с питанием личного состава? Почему такой бардак? Кто позволил нарушать Устав?

На лице выпрямившегося заместителя промелькнуло удивление, а ещё несколько присутствующих изрядно напряглись.

— Могу я узнать в чём именно заключается нарушение Устава, господин?

На самом деле, мне тоже было интересно послушать, что такого придумал кавалергард, который ни разу не видел внутренних документов Дома Кали. Устав у них конечно, имелся. Более того — сводов инструкций, в названии которых это слово стояло первым, имелось несколько. Но дальше этого мои знания не простирались — этой частью воспоминаний пленных я не интересовался.

— Как это в чём? — развернулся к задавшему вопрос князь, сводя брови к переносице.

Несколько секунд посверлил озадаченного офицера взглядом и с отчётливым недовольством поинтересовался.

— Не вижу на столах вина. В случае боевых действий, каждый за обедом должен получать свою порцию. Для поддержания морального равновесия. У нас идёт война, не так ли? Так где бокалы?

Это было неожиданно. Причём не только для меня — почти все офицеры смотрели на Оболенского с изрядным недоумением. Уверен, в настоящем Уставе такого пункта не было. Ни в одном из них. Только вот, судя по трофейным воспоминаниям, полученным от обучающихся в Крепости Духа, каждый Устав представлял собой толстый свод правил, по размерам не уступающий внушительному фолианту. Вполне естественно, что до последней строчки всё это никто не учил. А даже если и учил, то уже давно забыл — при несении службы, солдаты опирались в основном на служебные инструкции. Соответствие их содержания всем имеющимся уставом было делом того, кто эти самые инструкции составлял. То есть отсутствующего тут коменданта.

Князь, обведя всех взглядом, перешёл на приказной тон.

— Принести сюда вина! Немедленно! По бокалу каждому из славных защитников крепости.

Физиономии руководящего состава сделались совсем кислыми. А все остальные изрядно приободрились — кто-то даже позволил себе улыбнуться.

Разумы нескольких смертных отражали явное недоверие — видимо не могли поверить, что присланный Башней Ветров проверяющий способен вести себя таким образом. Но действовать они не решались. В конце концов, заместитель командира проверил перстень и признал его подлинность. А жёсткая вертикаль управления не оставляла им ни единого шанса в публичном противостоянии с присланным Магистром. Оказаться убитым на месте, если тот окажется настоящим, но просто с придурью, никому понятное дело не хотелось.

Мьёльнир отчаянно работал, вгрызаясь в структуру управляющих контуров, а Оболенский переключился на внешний вид личного состава. Придираясь ко всему — от расстёгнутых пуговиц на форме мужской части гарнизона, до застёгнутых на женской. Параллельно извергая целый поток претензий по поводу уровня боевой готовности, тренировок и бдительности местных солдат, которые не смогли заметить несколько преднамеренных провокаций с его стороны — не зафиксировали выбросы силы прямо под стенами крепости.

Да, всё это напоминало фарс, но говорилось настолько уверенным тоном и так быстро, что времени на критическое осмысление ни у кого из слушателей не оставалось. К тому же князь тоже видел оттенки их разумов, пусть и не так хорошо, как я. Тем не менее это ему здорово помогало — патриций то и дело концентрировался на тех, кто начинал сомневаться и сбивал их с мысли, не давая прийти к окончательным выводам.

Времени на то, чтобы окончательно расправиться с защитой крепости потребовалось немало. Остальная часть нашей небольшой группы успела обработать всех, кто оставался на боевых постах, а в столовую притащили несколько ящиков с вином, которое принялись ловко расставлять по столам. В момент, когда один из солдат предложил поднять тост за проверяющего из Башни Ветров, в голове наконец прозвучал голос каменного спутника.

— Готово. Теперь можно всс-с-сё закончить.

Члены гарнизона вразнобой выкрикнули слова в честь полковника, который тоже сжимал в правой руке бокал, левой обхватив за талию одну из дев, что здесь служила. А Мьёльнир потянулся силой к компонентам стены, вливая в них силу Агвира. Для удара по такому количеству людей в замкнутом помещении, артефакты-накопители были жизненно необходимы.

С этим он справился быстро — солдаты начали оседать на пол, не успев допить содержимое своих бокалов. Использовалось всё то же плетение, которое предполагало взятие врага в плен. К сожалению, сразу на большом числе целей его использовать было нельзя, из-за чего пришлось схитрить — я наносил сразу десятки автономных ударов. Собственно для этого и требовались накопители — обеспечить подобную возможность. Каждый артефакт выступал в качестве источника силы для отдельно взятой атаки.

Какие-то несколько секунд — и на ногах остался только Оболенский. Оглянувшись на меня, сбросившего полог невидимости и заходящего внутрь, патриций неодобрительно качнул головой.

— Я только во вкус начал входить. С личным составом знакомиться. Контакты налаживать, — покосился он на деву, которая так и повисла на его левой руке.

Появившаяся с другой стороны зала Асука подняла глаза к потолку, а вот Ульяна не удержалась от замечания.

— Вам мужчинам, лишь бы контакт с кем-то грудастым наладить. Мы тут вообще-то не просто так, князь.

Кавалергард тяжело вдохнул и нехотя опустил пленницу вниз, осторожно уложив на пол. На Ульяну он бросил взгляд весьма неодобрительный, но возражать не стал. С одной стороны она была права, а с другой, рядом стоял смущённый Прохор и слова скорее были адресованы ему, а вовсе не Оболенскому.

Впрочем, это были их личные вопросы. Меня же больше волновало окончательное взятие крепости под контроль. Сейчас наступило время второго этапа — Мьёльнир обрабатывал каждого противника по отдельности, разрушая его личный артефакт связи, после чего мы приводили того в чувство и устанавливали ментальный контроль.

Проблем с их лояльностью не возникало. Как и в прошлом случае, этим смертным в принципе было плевать, кому служить, пока их устраивают условия. К тому же они порядком недолюбливали высшее руководство Дома Кали, считая, что те купаются в роскоши, сбрасывая им лишь крохи богатства. Стандартные издержки любой непрозрачной структуры с жёсткой иерархией.

Потому, я получал всё новых воинов, связанных клятвой, а в сознание лились образы из их памяти. Единственный с кем предполагались хотя бы какие-то проблемы, был комендант. Но он согласился ещё быстрее прочих. И в его памяти