Та, разгоряченная словесной баталией, не сразу меня поняла, поэтому мне пришлось еще раз прокричать вопросы в самое ее ухо.

— Какая партия? — вышла из оцепенения пенсионерка. На ее челе отразился след глубоких раздумий. — Ну... вроде... Партия Жопы.

У меня отвисла челюсть.

— Партия Жопы? Не может быть такой партии.

— Да я и сама знаю, что не может! — окрысилась пожилая дама. — Но почему-то только это слово на ум и приходит!

— Ну ладно. А эта женщина оставила вам какую-нибудь рекламу? Ну, календарик, бывает, дарят или схему метро...

— Да ничего она мне не дарила! Я же говорю: никакой благодарности... — оседлала своего любимого конька Нинель Митрофановна, но тут же осеклась: — Впрочем, нет, вру, — был листок с какой-то харей, гладкий такой, цветной. Я еще подумала: господи, и на что только они деньги тратят, лучше бы нам пенсию прибавили!

— А где, где этот листок? — От нетерпения я едва не подпрыгивала на месте.

— Да откуда мне все упомнить! Наверное, так до сих пор в коридоре на трюмо и лежит.

Уж не знаю, каким чудом мне удалось очаровать вздорную старуху, но через пару минут мы втроем стояли в тесном коридоре в квартире у Нинель Митрофановны и искали листок. Победила Ольга Сергеевна, которая обнаружила его в одинокой резиновой калоше, невесть как затесавшейся среди летней обуви.

По верху листка крупными буквами был написан лозунг: «ЗА БЛАГОПОЛУЧИЕ!» Ниже красовалась упитанная физиономия мужика с маленькими глазками и оттопыренными ушами. Фотография не оставляла никаких сомнений: за свое личное благополучие мужик будет бороться до последней капли народной крови. Под физиономией шла надпись: «Продажный Данила Никифорович — кандидат в депутаты от ПХЖ (Партия Хорошей Жизни)».

Меня начал душить смех, и я, не прощаясь со старухами, тихо выползла на лестничную площадку, где уже смогла расхохотаться в полный голос. Наверное, мое странное поведение еще в течение месяца будет предметом сладостных сплетен и пересудов на лавочке перед домом. Но по-другому я поступить не могла: стоило бросить взгляд на физиономию кандидата, а также прочесть немногочисленные надписи, как истерический смех накатывал с новой силой.

Я всегда была убеждена, что в политику лезут, как правило, люди недалекие, с искаженным восприятием себя, действительности и своего места в этой самой действительности. Но перед выборами маразм, очевидно, крепчает. Никакой другой причиной объяснить появление подобной листовки невозможно.

Некто каким-то образом надыбал кучку денег и решил основать новую партию. Законно? — Абсолютно. Но ведь головой-то думать надо? Или наличие миллионного счета в банке автоматически освобождает от этой обязанности? Ну ладно, допустим, что у кандидата в депутаты действительно фамилия Продажный. Что же теперь делать, не менять же. Хотя я бы сменила. Про рожу мужика тоже говорить не будем: физиономия — дело сугубо личное, какой Бог наградил, такую большинство из нас с вами до конца жизни и носит. Но вот название партии — это уж извините-подвиньтесь! Понимать надо, кто у тебя электорат! В данном случае — русский народ, у которого для букв «П», «X» и «Ж» уже давно, на протяжении сотен лет, зарезервированы другие ассоциации. Две первые буквы ненавязчиво, но мгновенно относят россиянина к женскому и мужскому органам деторождения, а последняя — к части тела, которая присутствует у обоих полов, так сказать, на заднем плане. Именно она, родимая, и пришла в голову Нинель Митрофановне, когда она вспомнила букву «Ж». А что, у вас другие ассоциации?

Отсмеявшись вволю над рекламой, я решила проверить свою версию: на самом ли деле визит в квартиру Краснянского спугнул собирательницу подписей? Мне пришла в голову мысль представляться работником агитационного штаба ПХЖ. Мол, идет выборочная проверка честности наших сотрудников, а посему ответьте, пожалуйста, на вопросы: «Заходил ли к вам на прошлой неделе представитель нашей партии? Подписывали ли вы подписной лист? Большое спасибо!»

Данные, которые мне удалось собрать, моей версии не противоречили, но и не подтверждали ее. На первом этаже старичок ответил мне через дверь, что в прошлую пятницу к нему действительно приходила агитаторша, но он ничего не подписывал. Какую партию представляла женщина, он не помнит. На втором этаже, в квартире по соседству с Нинель Митрофановной, подросток сказал, что он подписал своих родителей за какого-то кандидата в депутаты, предъявив их паспорта. Сами предки в тот день находились на работе. Я оставила подростка в весьма затруднительном положении, ибо даже на лестнице было слышно, что родители приступили к допросу с пристрастием. На повестке дня стояло два вопроса: во-первых, почему сынок открывает дверь незнакомым людям, а во-вторых, зачем он разглашает конфиденциальную информацию, содержащуюся в родительских паспортах?

Но третий, четвертый и пятый этаж оказались «пустыми». Либо жильцов не было дома, либо они отвечали, что в пятницу днем находились на работе, поэтому ничего ни о каких сборщиках подписей сказать не могут. Получалось, что моя гипотеза основывается только на словах Ольги Сергеевны. Но ведь старушка — свидетель ненадежный: она могла заснуть, не услышать звонка в дверь, да и просто из вредности говорить наперекор Нинель Митрофановне! Ладно, как бы там ни было, отправлюсь-ка я сейчас в избирательный штаб Партии Хорошей Жизни и постараюсь встретиться с той самой собирательницей подписей. Адрес штаба я обнаружила на обратной стороне физиономии гражданина Продажного: оказалось, что мне необходимо проехать всего лишь две остановки на метро.

В предвыборном штабе Партии Хорошей Жизни было на удивление немноголюдно. Одна девушка у окна тихо работала за компьютером, другая — так же безмолвно ксерила листовки в дальнем углу комнаты. В центре офиса за письменным столом сидел мужчина с всклокоченной шевелюрой и спокойно разговаривал по телефону. Оторвавшись на секунду от трубки, он указал мне на стул, а потом опять включился в беседу.

— Ну-с, что вас к нам привело? — поинтересовался он у меня, закончив разговор. — Простите, забыл представиться: Сергей Семенович, координатор.

— Очень приятно, Люся Лютикова, отличный исполнитель, — в тон ему отозвалась я. — Я, собственно, хотела бы собирать подписи за кандидатов от вашей партии. Надеюсь, у вас есть вакансии?

Почему-то бурного восторга со стороны Сергея Семеновича не последовало.

— Вообще-то весь штат уже набран... — развел руками мужчина.

— Я согласна работать бесплатно, — поспешно сказала я, — по идейным соображениям.

Сергей Семенович пристально на меня посмотрел, мне удалось не отвести взгляд, после чего мужчина кивнул:

— Ну разве что именно на альтруистической основе. Сами понимаете, предвыборные фонды не резиновые. В следующий раз, пожалуйста, обращайтесь к нам хотя бы за два месяца до выборов, тогда у вас будет шанс попасть в штат. Итак, в каком районе Москвы вам удобно собирать подписи?

Сергей Семенович подвел меня к карте столицы, висящей на стене. Черным маркером она была разлинована на квадраты. Я ткнула пальцем в район Боярского переулка: