Совместная работа сблизила Дзержинского и Мушкат. Софья просто влюбилась в Дзержинского, а Феликсу это чувство придавало уверенности. Софья часто приглашала Феликса на прогулки, но он чаще отказывался, занятый своими делами. Но время шло: он увлекся Софьей. Совместное недельное романтическое путешествие в конце августа в Закопане, поход по местным горам (Татры) и на озера, сблизили Феликса и Софью. Софья называла позднее этот поход «нашим свадебным путешествием». Действительно, через несколько дней после возращения из путешествия она переехала к Дзержинскому[495]. В августе состоялась их «партийная» свадьба, а в ноябре в краковском костеле Святого Николая состоялось католическое венчание. Свидетелями были Мечеслав Бобровский и Сергей Багоцкий. Церковное признание требовалось, так как уже было ясно, что в семье ожидается прибавление: сын Ян родится 23 июня 1911 года[496].

Однако счастье было недолговечным, Софью арестовали в декабре 1910 г. в Варшаве, и рожать она будет уже в тюрьме. При этом она будет находиться в одной камере с женщиной-детоубийцей. Что это было? Особое изощренное издевательство тюремного начальства или просто случай, сложно сказать. Ребенок пробудет в тюрьме вместе с матерью восемь месяцев. Позднее будет арест и Феликса. Аресты и война разлучили их почти на 8 лет.

Арест в Варшаве Софьи Мушкат не был единичным. Арестовано было много революционеров. Один из них, Тадеуш (Франтишек Сошинский), пошел в тюрьму на сотрудничество с охранкой. Отчасти его вынудили к этому недавняя смерть жены и оставленная без присмотра на воле малолетняя дочь. Давая общие сведения, Тадеуш тяготился этой ролью. В конце концов, он признался руководству партии в своем сотрудничестве с охранкой. Тадеуш был переправлен в Краков и явился к Дзержинскому. Это было не случайно, так как именно Дзержинский в партии отвечал за выявление провокаторов. Он подробно запротоколировал для партийного суда показания Тадеуша. Состоявшийся позднее суд приговорил Сошинского к изгнанию из рядов партии и возможности возврата в нее только при легальной деятельности партии[497].

Это не было единичным случаем работы по выявлению провокаторов в биографии Дзержинского. Например, в феврале 1905 г. он интересовался провокатором из Домброва[498]. Можно вспомнить уже упомянутую его работу в Нерви (Италии) по выявлению провокаторов в начале 1910 г. В марте 1910 г. он в письме к Ледеру подробно рассматривал возможных провокаторов, высказывая свое мнение: «Что касается провокаторов, то Крав — не есть ли это Ольбжимек? Что касается других, то чрезвычайно трудно ориентироваться. Относительно Крава это предположение напрашивается ввиду того, что Ольбжимек был в Лодзи, в Варшаве знал все склады литературы, был в Варшавском комитете в 1908 г. после провала Смутного, знал всех упомянутых в списке»[499]. Были и другие примеры.

Да и позднее, в марте 1912 г. он специально выедет из Кракова в Варшаву и будет принимать участие в разбирательстве дела Уншлихта, которого в партии в тот период подозревали в провокаторстве. Уншлихт будет оправдан. Сам же Дзержинский воспользовался поездкой, чтобы впервые увидеть своего сына[500].

Поездки на российские польские территории для Дзержинского были особенными. Краков был слишком спокойным, Берлин отдаленным, поэтому Варшава для него была особенной, именно здесь он видел настоящую революционную работу. Однако поездки сюда грозили не только арестом, но и отповедью руководства партии. В начале 1911 г. Дзержинский, выехав из Кракова, нелегально посетил Варшаву и Лодзь. Эта поездка едва не окончилась арестом. «За мое неожиданное посещение мамочки мне досталось здорово, и я должен буду отказаться от таких экскурсий», — писал в конце марта по возвращении в Краков Дзержинский жене[501].

Выезд на российские территории ему запретили. Поэтому он из Кракова отъезжает только на заграничные партийные мероприятия. В начале апреля 1910 г. на несколько дней Дзержинский выехал в Берлин, потом вернувшись на месяц в Краков. 28 мая — 4 июня (10–17 июня) 1911 года Ф. Э. Дзержинский участвует в совещании ЦК РСДРП, созванном по инициативе Ленина в Париже. «В июне 1911 года В. И. Ленин созывает в Париже совещание членов ЦК РСДРП для обсуждения задач борьбы против всякого рода оппортунистов. Совещание приняло ряд важных решений, в том числе решение о созыве Пражской конференции. Сохранился замечательный ленинский документ — «Договор Ленина с Юзефом». Это обмен записками между Владимиром Ильичом и Дзержинским на совещании в Париже. На вопрос Владимира Ильича, необходимо ли исключить голосовцев из партии, Дзержинский, как это записал Ленин, воскликнул: «Это необходимо сделать»[502].

Вторая половина 1911 г. проходит для Дзержинского в рутине партийных собраний и журнальной работе в Кракове. «Краковская серость» — так он характеризовал свою жизнь в этот период. И он все равно, раз за разом, пусть и ненадолго, но посещает нелегально Варшаву и ее рабочие пригороды. Июнь, июль, сентябрь — он на несколько дней-недель в каждом из случаев вырывается в Варшаву[503]. И все время он требует от берлинского руководства отправки его туда на постоянной основе. Его же охотно вызывали в Берлин, предлагали здесь работать, но Дзержинского влекла Варшава. В конце года он прожил почти полтора месяца в Берлине и все же добился своего: его отправили в Польшу.

В январе 1912 г. Дзержинский переезжает ненадолго из Берлина в Варшаву. В этот период также он ведет работу в Ченстохове, Домбровском бассейне. Нелегальная работа как всегда грозила арестом. Дзержинский шел на риск. «Как-то раз, в январе 1922 года, в Сибири мы обсуждали вопрос о борьбе со взяточничеством. Феликс Эдмундович вдруг призадумался, потом улыбнулся и сказал: