Оно называет это Контролером. И этот Контролер нужен, чтобы взаимодействовать с системой и управлять локальным участком. Там какое-то подключение куда-то… кого-то к чему-то… или чего-то к кому-то… в общем, мне еще много прочитать надо…

Она посмотрела на полки.

И Миха посмотрел.

Полки тянулись в бездну и казались бесконечными, как и книги, на них выставленные.

— Помочь? — предложил Миха. — У нас… в общем, было кое-что похожее… примитивнее, конечно. Но, может, вдвоем получится разобраться? Раз уж там я все одно плаваю в этой… фиговине.

Миара прищурилась.

И прислушалась.

— Семьдесят два часа, — сказала она.

— В смысле?

— Цикл восстановления займет еще семьдесят два часа по стандартному времени.

— Проклятье!

— Ты куда-то спешишь?

— Да не то, чтобы…

Семьдесят два часа — это не так и много… если в целом, а уж в приложении к информации, которую предстоит усвоить, так и вовсе ерунда. Но вот в приложении к паре детишек, которые изнывают от желания спасти мир, это много.

Неоправданно много.

Магичка правильно все поняла.

— Там… Карраго есть, — произнесла Миара, впрочем, не слишком уверенно. — Он им не позволит во что-нибудь вляпаться.

Хотелось бы верить.

Очень.

— Погоди, — Миха вдруг понял, что тупил. То есть, такое с ним случалось и раньше, но никогда, чтобы так вот… слишком уж. — Ты ведь поддерживаешь связь с системой?

Миара кивнула.

— И Джер тоже с ней связан. И значит, что?

— Что?

— Миара… ты… вроде умная женщина…

— Почему мне кажется, что ты сейчас гадость ляпнешь?

— Попробуй связаться с ним.

— Как?

— Не знаю! Как ты с этой системой разговариваешь? Задай ей вопрос. Или попроси организовать канал связи… или…

— Или… — Миара прикусила губу. — А ведь и вправду…

Губы её растянулись в улыбке.

— Учиться… — произнесла она наставительно, вытянув руку. И от прикосновения ей на зеленом поле появились очередные иероглифические письмена. — Учиться нужно всем…

Глава 22

Верховный

Город начался с мертвых птиц.

Мелкие воробьи серыми комочками лежали на тропинке. Раскинул крылья сокол… потом попался и ворон, зачем-то выбравшийся из леса.

Поле тянулось.

Слева.

И справа. Справа оно прервалось, оставив клок выжженной земли и человека, что лежал, скорчившись комком. Рядом с ним горой возвышался мертвый вол. Плуг железным зубом вошел в землю да так и застрял в ней. Надо полагать, заметив черноту, селянин пытался отделить зараженное зерно от обычного полосой распаханной земли и умер.

Птицы…

Что за дело Верховному до птиц, когда гибли люди? И все же взгляд перескакивал с одного комка на другой, считая зачем-то этих вот воробьев, крапивников и прочую мелочь… снова сокол… соколы. Ястреб… а поле сменяется полосой выжженной земли. И птиц становится больше.

Городская стена уже видна, там, впереди.

Но…

Птицы…

Эти еще не умерли. Они копошатся в земле, смешанной с пеплом и ядом, дергают крыльями, пытаясь выбраться, взлететь, но все одно остаются на местах.

Жутко.

— Поспи, — голос Ксочитл нарушает тишину. — Закрой глаза… если будет что-то важное, я разбужу…

Птицы словно со всей округе слетелись.

И вот уже живым, шевелящимся ковром накрыли землю.

— Я спою тебе колыбельную…

Верховный закрыл глаза. И даже Ицтли придержал лошадей, не желая идти дальше. Но… город виднелся. Им не нужно внутрь, их цель лежит за городской стеной.

И все же…

Обойти по выжженной земле? И она укрыта птицами. Или не только птицами…

— Засыпай, дитя мое.

Слаще всех детей — спи, моя родная…

Мягкий голос Ксочитл заглушил иные звуки.

— Это ведь ненормально? — Верховный сам бы слушал колыбельную. Так и ехал бы с закрытыми глазами, чтобы не видеть, и слушал бы. — Что призвало их сюда?

— Сложно сказать. Но да, подобное поведение птиц иррационально. Впрочем, возможно, виной тому энергетический всплеск. Он способен внести изменения в магнитное поле земли, вследствие чего…

— Пусть не разбудят тебя светлячки,

Пусть не разбудят тебя огоньки…

— … произошло нарушение координации в пространстве… но боюсь, это лишь теория. И я вынужден признать, что ваш нынешний мир оперирует совершенно иными…

Птицы еще жили.

Ласточки… черные ласточки, которые обретались при храме. Их гнезда давно уже покрыли стены многих домов, не пирамид, нет, но иных строений. И год от года прирастали. И никто-то не осмеливался тронуть их, ибо ласточки способны поднять душу к небесам.

А здесь они копошились.

И Верховный, не выдержав, наклонился, силясь поднять в седло хоть кого-то.

— Не стоит их трогать, — маг держался рядом и протянул руку в перчатке. — Я читал о таком… на краю мира, за морем, куда ходят лишь торговцы рабами…

— Пусть не разбудит тебя ни струна,

Пусть не разбудит тебя тишина…

Ксочитл ушла вперед. И верно, ни к чему тревожить дитя ужасами. Люди Ицтли взяли её в кольцо, пусть даже опасности Верховный не ощущал.

Но…

Птица на ладони мага была крохотной.

Хрупкой.

Ласточки тоже выпадают из гнезд. И тогда их ловят рабы. Рабы злы и бестолковы, по сути и разуму своему они дети, а потому не ведают, что творят.

Хотя рабов наказывали, но…

Эта ласточка умирала.

— … там есть земли, где по словам пиратов, солнце не заходит даже ночью.

— Это точно преувеличение, — вставила Маска.

— Море красно и кипит. И когда выплескивается на берег, то все-то, чего коснется красная вода, умирает. У них и казнь такая есть. Приговоренного привязывают на берегу так, чтобы ноги его заходили за линию прилива. И оставляют. Вода касается ступней, затем щиколоток. Ноги покрываются язвами… я об этом думал. Мне кажется, что в воде той растворен какой-то яд, возможно, имеется источник отравы, который раскрывается у самого берега, иначе море растворило бы её.

Ласточка еще дышала. Её клюв раскрывался уродливой расщелиной, крылья висели тряпками, и сама она ощущалась какой-то грязной, будто перья птицы покрыты были то ли слизью, то ли жирной пылью.

И Верховный уронил птицу в руку мага.

— Водоросли, — задумчиво произнесла Маска. — По описанию похоже. Или бактерии. Или и то, и другое. Мельчайшие организмы, которые размножились в узкой полосе прибоя, где условия для них подходящи. И да, водоросли и бактерии вполне способны вырабатывать то, что для других является ядом.

— Так вот, он говорил, что порой красная волна выходит на берег, что