его комнаты, а теперь думаешь, что дала всем мак, пытаясь нас убить его количеством. Но ты добавила хохлатку. Все поспят немного, но скоро проснутся, — я врала, я не знала, как долго действует яд, но другого выхода не было. — Ты просто немного добавила им головной боли.

Я чувствовала, как она напряглась.

— Тогда я должна работать быстро, — сказала она и пошла ко мне.

Тревогу сменил ужас. Я побежала.

Я оторвалась шагов на десять, но слышала ее топот по замерзшей земле, знала, что ее длинные ноги быстро сократят разрыв. Я подумывала вернуться на трубу Убежища, забраться на крышу, оттуда на стену, а потом скрыться в лесу. Я могу замерзнуть там, но Фуюдори там меня ни за что не нашла бы.

К сожалению, я представила, как она снимает меня с трубы, избивает и забирает чертово письмо, что причинило столько проблем, из моей сломанной руки в крови. Женщины в Убежище могли и не проснуться, но я не могла идти туда. Я видела перед глазами не только свое избитое тело, но и Эми с остальными.

Я завернула за угол большого зала и побежала к кладовой. Может, крысы искусают Фуюдори. Но я услышала, что она завернула почти сразу после меня. Теперь я отрывалась от нее всего на три-четыре шага, я знала, что не доберусь до дверей раньше, чем она догонит меня и убьет. Ужас уступил злости. Злости Ки Сана. Нельзя так пользоваться сковородой!

Огромная тсуга на миг закрыла луну, и я бросилась к дереву. Фуюдори поскользнулась на льду, пытаясь повернуть следом за мной. На миг я подумала, что у меня получилось, что я смогла добраться до дерева, что она не успеет схватить меня, но ее шаги снова зазвучали за мной. Я бросилась к дальней стороне дерева, защищаясь большим стволом.

Я была белкой. Она — лисой. Она побежит вокруг дерева, и я буду закрываться от нее стволом. Она изменит направление, чтобы поймать меня, а я тоже изменю направление. Моим большим преимуществом было то, что я слышала ее лучше. Но я знала, как белка, что выносливости у меня меньше.

— Зачем? — прохрипела я, когда мы замерли, выжидая движение каждого.

— Зачем? — она тоже задыхалась. Я представила, как она вывалила язык изо рта, хотя Фуюдори не позволила бы себе сделать что-то такое неподобающее.

— Масугу… все мы… — я смотрела на чехол, что был в моей руке. Я думала о разговоре с леди Чийомэ утром. — Письмо… Для… кого ты это делаешь? Такеда-сама…

Я чуть не сказала, что лорд Такеда выследит Фуюдори и убьет. Масугу и леди Чийомэ говорили, что он — великий лидер, но я была уверена, что он все же беспощаден. Конечно, я понимала, что никто снаружи не узнает, если Фуюдори сможет убить нас и сбежать в заснеженные горы. И когда нас найдут, мы будем все лишь костями. Откуда же они узнают, кто из нас кто, и кого не хватает?

Фуюдори пошла по другому пути.

— Такеда-сама, — прорычала она. — В нем причина.

— Лорд Такеда?

— Чудовище! — рявкнула она. — Монстр. Эти глупые зайцы зовут его Горой, но он лишь монстр. Его отряды разрушили мою деревню, убили всех, оставить меня умирать. Я была бы мертва. Я оказалась под телом матери, — она то ли всхлипнула, то ли зарычала. — Два дня. Отряды лорда Оды отвоевали долину. Они сжигали тела, один из солдат заметил, что я двигаюсь, и вытащил из огня, — она попыталась броситься и поймать меня, но я слушала и держалась от нее подальше. — Так мои волосы побелели. Призрачная, — он изобразила идеально рычание Ки Сана. — Меня встретил сам лорд Ода. Ему нравятся диковинки, а я была такой вдвойне — я выжила, хотя должна была умереть, и я была девушкой с белыми волосами. А в-третьих, я была одержима демоном мести, я хотела лишь убить Такеду, сделавшего это со мной.

— Мой отец видел Такеду, — прошептала я. — Он сказал, что это ужасный враг.

— Твой отец. Тоже мне храбрый воин! Приказали убить детей, а он не справился! Стыдно!

Я знала, что она пытается разозлить меня, заставить ошибиться, но я не могла ничего поделать с яростью, поднимающейся во мне, мир снова покраснел, как было в тот вечер с Аимару. Но теперь у меня не было оружия, а Фуюдори легко схватила бы меня.

— Мой отец был смелым!

— О, да, — фыркнула Фуюдори. — типичный самурай. Все так думали.

— Он был! — крикнула я. Пальцы сжались, одна рука — на чехле письма, другая — на коре, покрытой трещинами, передо мной. Я чувствовала запах дерева и горький аромат снега, что густо валил с неба.

Она лишь рассмеялась.

— Прошу. Приказали напасть на племянников и племянниц лорда Имагавы и Такеды, а он оказался слабым! И вместо того, чтобы почетно отдать жизнь, как сделали отцы Тоуми-чан и Эми-чан, он стал писцом, обычным и позорным!

Отец, сидя у огня, писал брачный контракт. Для его скромного статуса это было почетно, так он вздыхал.

— Нет! Он… У него были свои дети! Если бы он умер, это бы нас убило.

Фуюдори рассмеялась. Она медленно огибала ствол, стараясь беззвучно приблизиться.

— Эми-сан и Тоуми справились.

Я медленно отдалялась от ее приближающегося голоса.

— Они жили на улицах столицы! — я дрожала от страха, холода и злости. — А моя сестра только родилась!

— Отвратительно.

— Он не мог убить нас, как и не мог тронуть других детей! — я представляла, как Ото-сан делает выбор: поставить наши жизни и детей Такеды выше чести семьи.

— Других детей, — изобразила меня Фуюдори. А потом выдохнула с восторгом. — То есть… ты не знаешь?

— Знаю? — я оглянулась. Убежище было в тридцати шагах, и я подумала, что можно забраться по трубе или по выступам на углу…

— Они тебе не сказали! — Фуюдори хохотала с восторгом, хотя звучало это ужасно и пугающе. — Конечно, старая ведьма любит играть в свои игры. И он бы ничего не сказал, да? — ее смех раздавался эхом в приглушенной снегом тишине.

— Что? — я отошла на шаг от дерева.