Человек, смотревший боевик той ночью, тут же побежал на звуки стрельбы из окна. Сработала профессиональная привычка. Офицер полиции Ричард Шихан вбежал в парк в тот момент, когда Роберт Виоланте уже смог открыть дверь машины и вывалиться наружу. Сейчас он стоял на коленях и беспомощно вертел головой, не понимая, что происходит. Шихан, видевший за свою карьеру полицейского уже многое, был в ужасе от увиденного. Вся одежда Роберта была буквально пропитана потеками крови, стекающей с лица двадцатилетнего продавца одежды, а глаза его были сейчас буквально залиты кровью. Роберт продолжал беспомощно махать руками и говорить «Помогите», когда Шихан положил ему руку на плечо и скрепя сердце пообещал, что все теперь будет хорошо.

Офицер Джон Фалотико первым приехал на место преступления. Он служил в убойном отделе этого района Бруклина, и его вызвали в парк буквально из дома. К тому моменту Роберта и Стейси уже отвезли в больницу, но диспетчер участка успел предупредить, что они вряд ли в ближайшее время смогут дать какие-то показания, да и вообще вряд ли смогут что-то еще сказать. Переговорив с Ричардом Шиханом, все еще зевающий Фалотико пошел по парку осматривать окрестности. В этот момент он услышал звук заводящейся машины. Буквально в последнюю минуту ему удалось остановить машину, внутри которой оказалась перепуганная парочка.

– Я не виноват, я видел убийцу, – тут же начал оправдываться девятнадцатилетний Томми Зайно.

Оказалось, что парень видел то, как какой-то парень подошел к машине, после чего раздались выстрелы. Томми поклялся приехать в участок по первому требованию, поэтому Фалотико разрешил им уехать из парка после того, как переписал все данные молодых людей. Когда он с этим закончил, в парк въехало несколько полицейских машин. Отряд по поимке Сына Сэма с громким названием «Омега» прибыл сюда спустя час после стрельбы. Никто не мог предположить, что выстрелы прозвучат в Бруклине в три часа ночи. Раньше стрельба случалась ночью, но всякий раз убийца выбирал все более раннее время для нападения, да и зона нападений была ограничена Квинсом и Бронксом, никто не мог предположить, что убийца перекинется на Бруклин.

Ричард Шихан наблюдал какое-то время за суетой, которая началась с приездом знаменитой «Омеги», а потом подошел к одному из полицейских и молча вложил ему в руку гильзу от пули 44-го калибра.

Всем вокруг, включая полицейских, не занятых поимкой Сына Сэма, казалось, что полиция ни черта не может. Как они могут защищать целый город, если они не могут поймать одного человека, который просто ходит и расстреливает людей? Подобные разговоры велись повсюду. Казалось, что с каждой минутой напряжение и агрессия в городе возрастают. Патрульные бригады постоянно «ловили» подозрительных людей, которых часто избивали прямо на месте. У каждого был свой Сын Сэма, которому хотелось устроить суд Линча.

Джону Фалотико было неприятно наблюдать за тем, как на его территории орудуют другие полицейские. Он почувствовал, что не нужен здесь, а это чувство он не выносил. Мужчина посмотрел какое-то время на офицера, который сейчас чересчур уверенно раздавал всем приказы, и отправился к выходу из парка. Он не умел ловить серийных убийц, но вот то, как искать человека, устроившего стрельбу в парке, ему было известно. Офицер достал стопку с повестками, бланк учета и ручку. Джон Фалотико заполнял повестку в полицейский участок, переписывал номер автомобиля и номер места на парковке, потом отрывал листок с повесткой и приклеивал на лобовое стекло машины. И так примерно 138 раз. Он обошел все машины на парковке возле парка, парковке возле дома, все машины, припаркованные возле моста. Зашел в магазин на углу и опросил продавца, после чего прошелся по набережной и паре соседних улиц, на одной из которых жил офицер Шихан, и поговорил со всеми встретившимися на пути людьми. Все это заняло часа полтора.

– Вы уже успели с кем-то поговорить? Нам нужны эти данные для ускорения процесса, – не терпящим возражений тоном сказал офицер Джо Коффи, руководящий оперативной группой «Омега» в отсутствие руководителя группы Джозефа Борелли.

– С кем-то поговорить успел. А что за регламент, по которому я должен перед вами отчитываться? Напомните, я что-то забыл, – сдержанно ответил Джон Фалотико.

– Не понял, – напрягся Джо Коффи.

– Не понимаю, по какой причине вы решили, что это Сын Сэма, но напоминаю, что по регламенту дело в ваш отдел переходит после того, как было проведено первичное расследование, которое провожу я. Хочу напомнить, что раскрываемость у меня в отделе выше, чем в вашей спецгруппе. У вас есть основания считать, что я плохо выполняю свою работу? – едва сдерживая раздражение, произнес Джон Фалотико. Джо Коффи смотрел сейчас на него тяжелым немигающим взглядом. Он не ожидал такого и не знал, как должен реагировать. В ста процентах случаев полицейские из участков были рады, что их избавили от необходимости расследовать заведомо провальное дело.

– У тебя две недели, потом дело переходит к нам, – сказал он и бросил блокнот для записей в салон служебной машины. Джон Фалотико не ожидал такого. Он предполагал, что они сейчас поссорятся, а потом он с чувством собственного превосходства и небольшой долей брезгливости бросит им листок с переписанными номерами машин. Того, что ему оставят дело, он не ожидал. Офицер кивнул, попрощался с Коффи и поехал в участок. У него было всего две недели на то, чтобы доказать, что его работа что-то значит.

Крис Пальма из Co-оp сity спрятался у своего приятеля, опасаясь, что за ним придут активисты, желая наказать за очередную стрельбу. Проблема состояла в том, что друг Криса должен был большую сумму одному из активистов и хотел списать свой долг, рассказав о том, где скрывается Крис.

Дэвид Берковиц каждый день приходил на работу в почтовое отделение и часами сортировал корреспонденцию. В отделении все обсуждали только недавнюю стрельбу и массовые протесты, назначенные на 10 августа. Люди собирались выйти на улицы, чтобы призвать полицию к ответу. В памяти еще были свежи воспоминания о тотальном блэкауте 13 июля, но сейчас они вспоминались больше с ностальгией, чем с ужасом. Все смеялись над тем, что не выходили в те дни на улицы и не «ходили по магазинам». Кое-кто всерьез намеревался вечером 10 августа исправить положение. Дэвид Берковиц решил, что это отличный повод «громко заявить о себе». Он приготовил несколько бутылок с зажигательной смесью и съездил в ломбард, чтобы купить несколько коробок с патронами для ружья и револьвера. Он уже представлял, как достанет револьвер посреди бушующей толпы, чтобы «защитить общество от угрозы массовых беспорядков».