* * *

Психиатрическая больница округа Кингс, 1978 г.

Дэвид Абрахамсон увидел журналиста Джимми Бреслина у дверей психиатрической лечебницы и автоматически кивнул ему, как обычно делают со знакомыми людьми. В последние несколько недель лицо Бреслина буквально не сходило с экранов телевизора. Корреспондент криминальной хроники на каждом ток-шоу давал «экспертную» оценку действий Дэвида Берковица. Мнение ни одного психиатра не волновало так сильно, как оценка Бреслина, ведь именно ему убийца написал свое открытое письмо, а потом еще и предложил приехать в больницу, чтобы поговорить. Постепенно всем стало казаться, что между журналистом и Дэвидом возникла какая-то мистическая связь, которая позволила Бреслину проникнуть в «глубины подсознания монстра». Это всеобщее заблуждение только усугубилось, когда журналист стал регулярно приходить на свидания с Берковицем, чтобы записать серию интервью с убийцей.

– Ты помнишь, что на днях должен сдать свое заключение? – поинтересовался кто-то из коллег у психиатра. Психиатр кивнул, даже не заметив, кто ему об этом напоминает. Консилиумы врачей, которые устраивались для каждого случая судебной психиатрической экспертизы, превратились с недавнего времени в настоящий кружок дебатов. Большинство специалистов настаивало на психической болезни Берковица, которая лишила его возможности рационально мыслить. Каждый из врачей на таких собраниях приводил свои доводы, иллюстрировавшие признаки болезни.

Абрахамсон заметил, как сильно разнятся мнения врачей о пациенте. Большинство соглашались с тем, что Берковиц страдал от психического заболевания. В этом они были единогласны. А вот дальше начиналось самое интересное. Описания личностных качеств и поведения пациента настолько различались, что казалось, они говорят о совершенно разных людях. Каким-то магическим образом Дэвид умудрялся оправдать ожидания каждого врача. Те, кто на первом сеансе счел Дэвида забитым шизофреником, который никогда и никому не был нужен, оставались при своем мнении до конца. Врач, считавший, что Берковиц страдает от приступов немотивированной агрессии на базе сексуальной дисфункции, также отстаивал свою позицию до конца.

Все психиатры упорно составляли описание пациента, даже не замечая того, что создают автопортрет, а Дэвид просто ловко подкидывал дров в этот котел, не мешая специалистам фантазировать. Абрахамсон считал, что это проявление мимикрии. Человек сначала учится подражать чувствам и только потом чувствует. Если же в тот момент, когда подражание переходит грань и становится чувством, происходит сбой, человек так и остается на уровне подражаний. При достаточно высоком интеллекте человек может весьма ловко мимикрировать, изображать те или иные чувства, всякий раз заново создавать свой портрет. Такие люди обычно умеют создавать хорошее впечатление о себе, ведь мы обычно хорошо относимся к тем, кто досконально точно оправдывает наши ожидания.

– Доктор Абрахамсон, я ведь прав? – поинтересовался Джимми Бреслин, успешно прошедший все многочисленные проверки. Журналист был сейчас облачен в белый халат и казался обычным сотрудником больницы.

– Да, вы правы. А вы знаменитый Джимми Бреслин? – профессионально польстил психиатр.

– Дэвид часто упоминал вас в наших беседах, он говорит, что вы не верите ему.

– Это моя работа. Полагаю, что и ваша тоже, – кивнул психиатр. – Что вы думаете о Дэвиде?

– Вряд ли мое мнение что-то значит, но на меня он произвел приятное впечатление. Он бы мог прожить хорошую жизнь, если бы не болезнь.

– Вы считаете его больным?

– Человек, который слушал приказы собаки, определенно кажется мне не вполне здоровым. Вы так не считаете?

– Мой многолетний опыт работы дает мне право утверждать, что люди не всегда говорят правду. Проблема в том, что сейчас ваше мнение имеет больший вес, чем мое.

Журналист внимательно посмотрел на врача. Ему хотелось что-то сказать, но он никак не мог найти правильную формулировку. Чтобы замаскировать это, он отпил кофе из бумажного стаканчика, который держал в руках, а потом задумчиво провел пальцем по его крышке.

– Вы уверены, что общество готово вас услышать? Я больше двадцати лет работаю журналистом, и знаете, чему это меня научило? Вы можете отстаивать какое угодно мнение, говорить все, что угодно. Проблема в том, что, если вы говорите что-то не то, вас просто никто не услышит.

– Наверное, придется с вами согласиться, но это не заставит меня выкинуть в помойку несколько десятилетий моей работы.

– Если признать Берковица здоровым, придется признать и то, что убивать – это нормально. Простите, я должен идти.

Джимми Бреслин спешно пошел к лифту, стараясь не оборачиваться. Дэвид Абрахамсон посмотрел в его сторону и пошел к выходу, чтобы посидеть в кафетерии напротив больницы.

В 1969 году Штаты потрясло страшное убийство Шерон Тейт, которое организовали члены секты Мэнсона. С тех пор Чарльз Мэнсон служил вечным информационным поводом и постепенно превратился в народного героя, которого стали чтить и боготворить. Мэнсон, без сомнения, превратился в самого известного и обсуждаемого преступника Штатов. То и дело стали появляться материалы, рассказывающие о новом Джеке-потрошителе. Все чаще стали публиковаться материалы, рассказывающие об убийствах, совершенных ради забавы или удовольствия, без всякой выгоды. Ровно в этот момент во Флориде шел громкий судебный процесс по обвинению Теда Банди, который убил несколько десятков человек. Там вроде бы все было понятно с медицинской точки зрения. Банди получал сексуальное удовольствие, когда насиловал и душил своих жертв. Нарциссическое расстройство личности на фоне прогрессирующей парафилии[13] перешло в дезадаптивную фазу, что и привело к кровавой бойне во Флориде. Впрочем, что было еще понятнее, так это то, что Банди грозила смертная казнь, а следовательно, вскоре он должен был перестать интересовать журналистов.

В Нью-Йорке запрещена смертная казнь, поэтому было ясно, что Сын Сэма еще долго будет волновать умы людей. Признать тот факт, что он был не в состоянии контролировать себя, означало бы и то, что убийца, державший в страхе многомиллионный город, так и не понесет наказания. В том случае, если Берковица бы признали вменяемым, нужно было признать и то, что убивать ради удовольствия – норма, а сам Берковиц неизбежно превратился бы в культовую персону и постоянный дамоклов меч, повисший над городом.