проще. Но всё равно нужно суперконцентраты искать. И желательно с максимально широкой палитрой. Ладно, это дело не первой необходимости.

— Дурью вы маетесь, — отмахнулся Петрович. — Какая разница каким цветом печатать? Синий, зелёный, да пусть спасибо скажут, что хоть такой есть! А хотят другой, так пусть возьмут кисточку и покрасят!

— Ну уж нет! — я не собирался потакать советскому сервису, а то привыкли, что купят чего, не выкинь на прилавок. Нет, надо людей от этого отучать. — Мы будем делать всё как положено. Тем более что цветной пластик будет лучше продаваться, особенно в свете новой идеи. Вот посмотрите.

— Это… — мужики уставились на чертёж, с удивлением чеша затылки. — То есть просто нагреватель, сопло, корпус и… всё? А пластик…

— Будет вытягиваться самостоятельно при движении руки. — кивнул я. — и заметьте, как располагается нагреватель. Это потому, что сопло будет съёмным и его можно будет заменить на жала разной формы, которыми можно будет править готовое изделие. В итоге затрат минимум, а пользы огромное количество. Начиная с того, что это будет дешёвый продукт, значит его могут покупать для дома или сразу большое количество для домов пионеров. Заканчивая что, каждая такая трёхмерная ручка будет потреблять пластик. А его есть у нас! И здесь не обойдёшься одни цветом. Нужна максимально широкая палитра.

— Да ну, баловство какое-то, — отмахнулся Петрович, — кому они надо будут, ручки эти. Они ж одну линию дают и чего это, сидеть и по одной клеить?

— А как, по-твоему, макеты собирают? — внезапно за меня вступился Вадим Павлович. — Не, не, штука отличная! И действительно дешёвая. Я завтра попробую такую собрать. Латунная заготовка под сопло у меня есть, выточу, корпус напечатаем, жало от паяльника взять можно, и сразу опробуем!

— Корпус лучше отливкой делать, — как бы скептически не относился старик к новшествам, его профессионализма это не отменяло. — Покумекать надо, чего и как да матрицу заказать. Установка литья под давлением у нас есть, старенькая правда, но фурычит. Нагреватель…

— Вы думайте, а я пойду. — рассмеялся я. — Александр Сергеевич, оформите, пожалуйста, патент на трёхмерную ручку, вы же знаете, как это делается. Но меня не пишите, сделайте на вас троих.

— Как так⁈ — вскинулись новоиспечённые кооператоры. — Так нельзя! Это же твоя идея!

— Глупости, — отмахнулся я. — она в воздухе витала. День, другой, вы бы и сами додумались или кто-то другой. Поэтому предлагаю вписать вас и сделать патент открытым. Чем больше начнут выпускать подобных устройств, тем нам же лучше.

— А тебе точно шестнадцать? — пожал мне руку Петрович. — А то с виду вроде пацан, а разговариваешь и будто со взрослым.

— Уже почти семнадцать, — не повёлся я на провокацию. — Это, знаете ли, сильно влияет! Да и вообще не я такой, жизнь такая. Пришлось повзрослеть.

— Ну лишь бы на пользу, — хмыкнул старик. — Мы после войны тоже быстро взрослели. Так что, если ещё чего придумаешь — забегай. Обсудим, покумекаем. Чую я, скучать на пенсии мне не придётся. Да и пёс с ней! Успею ещё! Ох, мать моя женщина! Вадька! Пластик перегреется! Давай запускай бандуру! И катушку новую поставь, та уже почти полная! Давайте, давайте, потом мечтать будем, а сейчас работать надо!

Глава 20

Глава 20

Я жёстко блокировал двоечку в голову и тут же ответил, пытаясь достать противника лоу-киком. Попал, но вскользь, Седьмой успел отступить, но я это предвидел, поэтому пользуясь энергией замаха крутанулся в прыжке на месте, нанося удар назад другой ногой. К чести спецназовца, он успел его блокировать, но поскольку находился в движении, да ещё под скользящей техникой, не смог компенсировать вложенную энергию и улетел из импровизированного круга. Ребята дружно расступились, пропуская человеческий снаряд, с интересом глядя, чего тот будет делать.

И Седьмой не подкачал. Он стабилизировался ещё до того, как врезался в стену, сумел затормозить, остановиться и тут же кинуться обратно, набирая скорость для таранного удара. Это боец умел, тут ничего не скажешь. Я пару раз попадался на этот ход, и давно выработал методику противодействия. Да чего греха таить, Седьмой мой любимый спарринг-партнёр в сатори. До него даже Спашский со Сташёнком и братьями Беляковы не дотягивали. Всё же они были спортсменами, а спецназ учили если не убивать, то работать максимально жёстко, не обращая внимания на законы и правила. Так что я спокойно дождался его финального рывка, Седьмой дико ускорялся на последнем метре, и ловко крутанувшись, обогнул соперника, буквально материализовавшись у него за спиной, тут же рубанув вдогонку кулаком по затылку.

Попал, и попал хорошо, даже учитывая, что парень укрылся Покровом. Я же тоже не просто так бил, а силы у нас были почти равны. Не, ну так то, Седьмой уже взял пятый Разряд, а я всё ещё болтался на четвёртом, что не мешало и Выгорскому и Стравинскому регулярно проходиться по моей персоне. Якобы, то ли от тренировок в сатори, то ли от экспериментов с девочками, моя энергетика становилась более плотной. О каком-то качественном различии речь пока не шла, но вкупе с более экономичным использованием техник под влиянием сатори это давало мне возможность биться с более сильными противниками. Жаль только, что работало это лишь для Разрядников. На Кандидата я замахнуться по понятным причинам не мог.

Да и с Седьмым были проблемы, чего уж греха таить. Да, мы с ним были примерно на равных, но не более. Из пяти схваток я с трудом брал у него две, пусть с каждым разом мне давалось это легче и легче. Но я и сам понимал, что это эффект привыкания к противнику. Я изучал Седьмого, тренировался с ним в сатори, знал, как он думает, как действует. Но всё равно тот был гораздо более опытным бойцом и умел доставлять проблемы. Кстати, это являлось одной из слабостью состояния просветления. Оно словно программировала созданных им болванчиков на самые очевидные действия. А если у человека была развитая фантазия или большой боевой опыт, позволяющий менять парадигму боя, то сатори пасовала. Даже скорее оказывала медвежью услугу. Потренировавшись в полном погружении, ты ждёшь удара ногой, а тебя бьют ладонью в нос. Ну не сволочи ли⁈

Как я понял, именно это умение адаптироваться, ломать свой привычный стиль и пытался Выгорский