присваивала рыцарские звания своим гражданам, но иногда это происходило. Оттава уже выразила свою признательность промышленности Сэма Бронфмана различными способами. Так почему бы в один прекрасный день не появиться сэру Сэмюэлю Бронфману и леди Сэйди Бронфман? Это не казалось невозможным. И в этом был бы хороший иронический поворот — семья, бежавшая из России, спасаясь от преследований дворянства, за одно поколение возвысилась до дворянства.

Тем временем выгодные связи Сэма с Мейером Лански и его растущей организацией продолжались. Сэм Бронфман, возможно, и не считал себя бутлегером, но Лански и компания, безусловно, им были. По словам главного единомышленника Лански, Лаки Лучано, Сэм Бронфман «переправлял через канадскую границу столько виски, что его хватило бы на озеро Эри».

Неудивительно, что в среде торговцев спиртным озеро Эри стали называть «еврейским озером».

7. ВПИСЫВАНИЕ В ОБЩЕСТВО

Не все восточноевропейские евреи эмигрировали в Америку, спасаясь от преследований и погромов. Например, в Белой России — западной части России, известной как Белоруссия, — ситуация была несколько иной. Хотя антисемитизм был распространен, печально известные погромы 1880-1890-х годов здесь не получили распространения. Тем не менее, провинция была самой отсталой в социально-экономическом отношении, и большинство белых евреев, которые вместе со многими своими соседями-христианами эмигрировали в предреволюционные годы, просто спасались от нищеты в поисках финансовых обещаний, которые манили с Запада. Многие нашли то, что искали, в том числе и Уильям Фишер, урожденный Вельвиль Фиш, который прибыл в Нью-Йорк в 1906 г. и отправился на запад, недолго работая на фабрике по производству матрасов. Со временем Фишер заложил основу того, что сегодня является детройтской компанией Aurora Gasoline Company, а его сын, Макс М. Фишер, советник по экономике президентов США, известен как «самый богатый еврей в Детройте» и с удовольствием дает следующие указания по поводу своего офиса: «По шоссе Фишер-Фривей до бульвара Фишер, до здания Фишер...»[17].

В Венгрии сложились совершенно иные обстоятельства, и в конце XIX в. положение евреев в этой стране было, пожалуй, выше, чем в любой другой европейской стране. После почти столетнего восстания против австрийского императора в начале XVIII в. владыки Верхней Венгрии потерпели поражение, и главы венгерских дворянских домов бежали в Турцию и Польшу. Их поместья были конфискованы австрийской короной и розданы сторонникам Австрии, что привело к появлению новой венгерской аристократии. Эта аристократия не только владела большими участками городов, деревень и поселков, но и контролировала правительство, армию и университеты. В своих обширных аграрных поместьях они контролировали крестьянское население, которое работало на них, и именно здесь пригодились евреи.

Новые эрцгерцоги и бароны предпочитали городские дворцы своим загородным поместьям, а евреи тем временем уже много лет занимались торговлей зерном и скотом между загородными демонами и городами, а также на внешних рынках. Поэтому невыездным помещикам было удобно сдавать свои владения в аренду евреям, которые следили за выплатой и сбором арендной платы и передавали ее городским владыкам. К такой аренде прилагались все привилегии сельского сквайра, включая владение усадьбой и присмотр за крестьянами, которые должны были работать несколько дней в неделю в счет арендной платы. Таким образом, евреи жили на уровне чуть ниже земельной аристократии. Во время венгерской революции 1848 года они получили полное право гражданства, после чего стали ярыми мадьярскими патриотами. Евреи-землевладельцы занимались спортом, политикой, меценатством. Нередко можно было видеть, как эти привилегированные евреи въезжали в город на своих шустрых «четверках», на которых сидели гусары в форме. Такие евреи, продолжая считать себя евреями, тем не менее, отказались от большинства атрибутов ортодоксального вероисповедания, и, более того, евреи из низших слоев общества презрительно, хотя и с завистью, называли их «свиноедами».

Именно из такого, хотя и не совсем высшего сословия, вырос венгерско-еврейский юноша по имени Эмери Рот в той части Венгрии, которая сейчас находится на территории Словакии, у подножия Карпатских гор, где они спускаются к венгерской равнине. Его семья владела местной гостиницей, единственным двухэтажным зданием в городе и очень важным нервным центром, где проходили все важные встречи и общественные мероприятия. О социальном статусе его семьи говорит тот факт, что он был одним из немногих местных детей, которых считали достойными приглашать играть с детьми местных баронов и баронесс. Он получил хорошее образование в местной академии и проявил немалый талант художника. Но в раннем подростковом возрасте на семью обрушилось несчастье. Отец умер, мать была вынуждена забрать старшего сына из школы, чтобы помогать ей управлять гостиницей, и Эмери стал одним лишним ртом, который нужно было кормить. Его выбор — эмиграция. В то время ему было очень стыдно, и он придумал историю, которую рассказывал своим друзьям и одноклассникам, что едет в Мюнхен изучать искусство. «Мне было стыдно сказать им, что я еду в Америку, — писал он, — потому что необходимость эмигрировать — это признание бедности, позор, в котором никто — во всяком случае, любой мальчик — не признается». Он покинул дом зимой 1884 г. и через пять недель прибыл в Касл-Гарден.

Внешне обстоятельства его эмиграции казались благоприятными. Его основным языком был мадьярский, на котором говорили венгерские образованные слои населения, но он также свободно владел словенским, немного знал немецкий и изучал латынь. Он полагал, что в США для него, лингвиста, языковые проблемы не возникнут. Кроме того, он считал, что для пятнадцатилетнего подростка у него было довольно сложное воспитание. Будучи сыном владельца гостиницы, он писал: «Я посещал балы, театральные представления, городские собрания, видел гулянки и драки, слышал беспечные разговоры самых разных людей. До шести лет я успел послушать и поглазеть на самые разные слои нашего населения, пьяного и трезвого, начиная с фельдмаршала и высших офицеров, которые останавливались в гостинице во время маневров в Карпатах, и кончая дворянством, которое мы принимали во время осенней недели охоты на зайцев и зимней охоты на кабанов, вплоть до разъездных торговцев и простодушных чиновников и горожан и, наконец, до солдат и крестьян, которые часто посещали ту часть заведения, которая называлась трактиром. Мадьяры, словаки, поляки, немцы, евреи, богатые и бедные — все они были гостями нашего дома».

Кроме того, приехавший из Чикаго американец обещал взять молодого Рота под свое крыло на время путешествия и позаботиться о том, чтобы по прибытии молодой иммигрант нашел подходящую работу. Этого американца, вернувшегося в Венгрию к родителям, звали Аладар В. Кисс, и было очевидно, что господин Кисс стал очень богатым и важным человеком. Об этом говорили его визитная карточка и