безделушку!» В написанной призраком автобиографии «Моя жизнь ради красоты» она, как правило, обходила все эти детали стороной, оставляя недоуменные вопросы без ответа, но Патрик О'Хиггинс, который работал с ней в течение четырнадцати лет и написал об этом увлекательные мемуары «Мадам», смог вычленить несколько фактов из вымышленной версии, которую предпочитала мадам Рубинштейн.

Сначала она приземлилась в Мельбурне, а затем отправилась в расположенный примерно в восьмидесяти милях от него овцеводческий поселок Колерейн, где у нее был дядя. Дядю звали Луис Зильберфельд, или Зильберфилд, как он предпочитал писать, и в своей книге мадам Рубинштейн описывает его то как «овцевода», то как «торговца», то как «землевладельца». На самом деле, как выяснил О'Хиггинс, г-н Зильберфилд был окулистом, но, предположив, что в таком маленьком населенном пункте, как Колерейн, не было большого бизнеса для окулиста, О'Хиггинс делает вывод, что он, скорее всего, держал общий магазин, где также шлифовал очки, и, кроме того, содержал отару овец, как и большинство других жителей этого района. Что привело г-на Зильберфилда в Австралию, неизвестно, но известно, что он очень не понравился молодой Елене Рубинштейн. Он, по ее выражению, «допускал вольности».

Еще больше ей не нравился Колерен, который она описала в своей книге: «Солнце было сильным, ветер буйным. Бесконечные просторы пастбищ, изломанные то тут, то там голубыми эвкалиптами, представляли собой совсем не ту картину, которую я себе представляла». Она ужасно скучала по жизни в большом городе. Но в Колеране она провела несколько месяцев в начальной школе и выучила элементарный английский язык. Судя по всему, она сразу же произвела впечатление на местных жителей, так же, как и они на нее.

Она отметила, что австралийские женщины — представительницы нации любителей отдыха на природе и солнца — выглядят побитыми погодой. Их кожа была потрескавшейся, морщинистой, сухой и загорелой. (На протяжении всей своей жизни Елена Рубинштейн открыто выступала против пребывания на солнце). В отличие от них, красота ее собственной кожи вызывала восхищение. О первых днях пребывания в Австралии она писала: «Мои новые друзья не могли нарадоваться молочной текстуре моей кожи. На самом деле она была не лучше, чем у обычной девушки в моем родном городе в Польше, но дамам из Виктории с их обожженными солнцем и ветром щеками ее городская алебастровая кожа казалась удивительной». Действительно, ранние фотографии госпожи Рубинштейн подтверждают это. Она была миниатюрной, ростом всего лишь чуть больше метра, а ее кожа, в отличие от черных волос и глаз, казалась необычайно бледной и гладкой. Хотя технически ее нельзя было назвать красивой, она, безусловно, была привлекательной молодой женщиной.

Секрет ее цвета лица, по ее словам, заключался в креме, который она называла «маминым», подразумевая, что это крем для лица, приготовленный ее матерью по старинному семейному рецепту. Он назывался «Crème Valaze», и перед отъездом из Польши она предусмотрительно положила в свой багаж двенадцать баночек этого великолепного лосьона. Откуда взялось название «Valaze»? В польском языке это слово ничего не значит, как и во французском, хотя звучит, как будто могло бы. Но, безусловно, Valaze имеет бархатистое, успокаивающее звучание, и любой толковый копирайтер мог бы гордиться тем, что придумал его. Хелена поделилась своим чудодейственным кремом с друзьями, и они сразу же остались довольны результатом. Затем последовала последняя ссора с развратным дядюшкой Луи, и примерно одновременно, как она сама рассказывала, у нее случилось «видение!». Она покидает раскаленные солнцем окрестности Колерена, отправляется в большой город Мельбурн и предлагает свой Crème Valaze австралийским женщинам. В одночасье успех!

На самом деле в ее мемуарах не учтены как минимум шесть австралийских лет, прошедших с того момента, как она покинула дядю Луи, до появления ее первого Дома красоты Валазе на Коллинз-стрит в Мельбурне. Есть сведения, что в течение некоторого времени она работала официанткой в одном из мельбурнских пансионов. Но она прислала домой еще баночку крема «Валазе», который, как выяснилось, вовсе не был рецептом ее матери, а был основан на формуле, разработанной неким доктором Лыкуски в Польше. Кроме того, в период с 1898 по 1904 год ей удалось каким-то образом занять двести фунтов стерлингов у женщины по имени Хелен Макдональд, с которой она познакомилась на корабле, чтобы открыть свой первый магазин. Ее первая реклама, опубликованная в Австралии в 1904 году, гласила: «Миля. Хелена Рубинштейн с Коллинз-стрит, 274, объявляет о начале продаж русского средства для кожи Valaze, разработанного доктором Лыкуски, знаменитым специалистом по коже». В течение нескольких месяцев поступило более девяти тысяч фунтов заказов. Доктор Лыкуски был вызван из Польши вместе с двумя младшими сестрами Хелены Рубинштейн, Манькой и Чешкой, чтобы помочь ей справиться с бизнесом. Она отправилась в путь, и вскоре в газетах появились статьи с заголовками «POLISH GIRL MAKES GOOD IN AUSTRALIA».

Уже через два года ее рекламный текст несколько изменился. Теперь уже не упоминалось, что изобретателем крема является доктор Лыкуски, и не говорилось о том, что он российский. Вместо этого подразумевалось, что Crème Valaze был создан мадемуазель Рубинштейн. (Доктор Лыкуски либо умер, либо был достаточно откуплен). Реклама этого периода была озаглавлена «Что хотят женщины! Несколько замечаний Елены Рубинштейн». В тексте, в частности, говорилось: «Здоровая женщина с нездоровой или плохо питающейся кожей не выполняет свой долг перед собой и близкими ей людьми... Мы не можем все быть дамами Мило, но мы все можем быть лучшими, насколько это возможно в наших индивидуальных случаях». В рекламе также присутствуют бодрящие стишки:

Маленькие пятнышки порока

В облике прекрасном

Сделают любовника задумчивым

А мужа — безумным.

Тем временем ее Дом красоты Валазе превратился в Дом красоты Хелены Рубинштейн.

Именно так она стала действовать, когда ее бизнес расширился от одного крема до длинной линии кремов, косметики и других косметических средств. Хотя она любила фотографироваться в длинном белом халате лаборанта, смешивая средства для умывания с помощью ступки и пестика на своей «кухне», она обладала гением создания косметических коллажей. Вместо этого «первая леди науки красоты», как она сама себя впоследствии называла, часто брала чужие творения, предлагая, если они настаивали, небольшой гонорар, и продавала их под своей маркой. Как отмечает Патрик О'Хиггинс, она была «виртуозным адаптером» и торговцем чужими идеями.

Это не означает, что она не была ответственна за некоторые выдающиеся инновации в области мерчандайзинга. Например, она первой решила, что кожа может быть разделена на «типы» — «сухая», «жирная», «комбинированная» и «нормальная». Это означает, что существует четыре вида кремов. Она также решила, что для каждого типа кожи