отвечать цензурно, — которые умеют писать. Актёры не виноваты.

— Это ты хорошо сказал, я уже поняла, что символизм тебе не идёт.

— Какой символизм?

— Это род искусства такой, здесь же идея пьесы в том, что предмет — это совсем не предмет, а символ чего-то другого.

Травин внимательно посмотрел на Черницкую, пытаясь понять, бредит она или говорит серьёзно.

— Вот к примеру, — продолжала докторша, — здесь всюду есть таракан, это ведь не просто таракан, а символ беды. Или дом на горе, это не дом, а что-то другое.

— Какой ещё таракан?

— Актёр в чёрном и с огромными усами, большой такой, всё к зрителям в первом ряду приставал.

— Я думал, он просто так по сцене бегает.

— Тут, Серёжа, всё не просто так, вся пьеса — сплошные символы.

— То есть — чушь собачья? То-то я программку два раза прочитал, и не понял ничего.

— Да, — докторша похлопала Травина по руке, — не в коня, как говорится, корм, поэтому мы с тобой сделаем то же, что и другие порядочные люди. Съедим по пирожному и уйдём. Мне никуда торопиться не надо, прогуляемся, на звёзды посмотрим. Ты знаешь, где находится Малая Медведица?

Малой Медведицей не обошлось, в Елену Михайловну словно бес любопытства вселился, правда, очень деликатный бес, ненавязчивый. Она вроде бы и о себе говорила, и о своей семье, и о работе, но тут же выспрашивала Травина обо всём, и о детстве, и как он в Выборге оказался, и потом на Карельском фронте, и как в больнице лежал с контузией. Сергей скрывать ничего не стал, рассказал про реальное училище, откуда его чуть не выгнали, зато научили с техникой обращаться, про семью, горбатившуюся на буржуев-кровопийц, пару фронтовых историй посмешнее, а потом про Рогожск и свой опыт работы управдомом.

В два часа ночи Сергей наблюдал через прикрытые веки, как Черницкая достаёт из кармана его пиджака майнлихер, уверенно вертит в руках и убирает обратно, а потом и по другим карманам ладошкой проходится. Внимание женщины приятно, если оно касается лично человека, а не его вещей, но Травин ничего говорить не стал, в три часа тихо поднялся и ушёл. Малая Медведица отлично была видна на ясном ночном небе, самая яркая звезда созвездия, Полярная, показывала на Выборг, а на Ленинград — другая, Кохаб-эль-Шемали, что с арабского значило «Звезда Севера». Авиаторы начала века ориентировались по звёздам, Сергей мог безошибочно найти на небе больше десятка самых важных для навигации. Но самым ярким ночным светилом была луна, полнолуние случилось в ночь с четверга на пятницу, и в субботнюю ночь она светила в полную силу.

Мухин ждал Травина на крыльце, одетый и с кисетом в руках.

— Варя спит? — спросил Сергей.

— Варя не спит, — ответили из-за двери, — и она очень злая.

Фомич пожал плечами, мол, что тут поделаешь, и направился к калитке.

— Там один сторож, он в основном кухню охраняет, чтобы продукты не вынесли, — втолковывал он Травину. — Собака есть, но она сейчас заперта, покусала кого-то, но на всякий случай я сонный прикорм взял, кину, через пять минут уснёт. Ты уверен, что нам стоит туда лезть?

Глава 15

Тёмные окна двухэтажного здания отражали полную луну. Травин хотел поначалу заявиться в заведение днём, махнуть корочкой, представиться инспектором коммунхоза или пожарной охраны, но лишние глаза были ему совершенно не нужны. Ночью из свидетелей считался разве что сторож, который наверняка спал.

На входной двери висел амбарный замок, Мухин пренебрежительно присвистнул, и вскрыл его меньше чем за десять секунд. Сувальдный продержался чуть дольше, но тоже не устоял. Фомич пшикнул из спринцовки на петли машинным маслом, дверь беззвучно отворилась. Друзья прошли в гардеробную, лампочки были выключены, в лунном свете виднелись пустые вешалки.

— Нам туда, — Травин показал на дверь в подвал. — Откроешь, и сразу наружу, я там один пошарю.

— Будет сделано, — кивнул Мухин.

С замком в подвале пришлось повозиться, во-первых, он оказался не один, первая личинка открывала доступ ко второму, а третий вообще отпирался откуда-то из другого места. Травин не переставая крутил ручку динамо-машины, заставляя лампочку фонаря гореть, Фомич ковырялся минут пятнадцать, прежде чем нащупал тросик, ведущий к механизму.

— Погоди, — сказал Сергей, — сможешь сделать так, чтобы он на том конце ничего не сдвинул?

— Постараюсь, — Фомич просунул в разрыв между листами обшивки тонкое фигурное полотно. — Надо его прижать, а вот тут сдвинуть.

С этими словами дверь поддалась, петли чуть скрипнули, но потом несмазанные маслом места соприкоснулись с обработанными, и заскользили беззвучно. Травин приглушил свет фонаря, и проскользнул сквозь образовавшуюся щель.

Подвал оказался довольно большим, метров двести квадратных, и шёл под большей частью здания, других входов и выходов, кроме того, через который зашёл Сергей, не было. В центре подвала стоял стол, оббитый железом, шириной в два метра и длиной метров в десять, на таких обычно разделывали мясо, но этот был чистым и без запаха. Точнее говоря, запах был, очень слабый и какой-то химический.

По периметру стояли деревянные полки с инструментами, ржавыми и давно нетронутыми, с потолка свисали крюки, Травин обошёл помещение по периметру, потом посмотрел под полками, оглядел потолок. Фонарь то разгорался ярко, то почти тух, ручку надо было крутить всё время.

В одну из таких вспышек Сергей увидел между полок крохотный белый уголок, лист бумаги, видимо, забился в щель между досками, провалился туда почти полностью, оставив краешек в несколько миллиметров. Травин пошуровал на полках, нашёл старый напильник с острым краем, осторожно вытащил лист, полюбовался на него, сложил вчетверо и положил в карман. Прошёлся вдоль стен, и нашёл ещё пять таких же кусков бумаги. Один из них оставил, чуть потянув на себя — такой сразу не обнаружить, а вот если внимательно смотреть, то заметен будет.

Мухина на улице не было, Сергей уж было обеспокоился, как раздался тихий свист из кустов, Фомич махал рукой.

— Ты смотри, кого я тут поймал, — похвастался он, дождавшись, когда Травин заберётся в заросли. — Следил за нами.

На земле лежал сторож, закатив глаза.

— Насмерть?

— Что я, изверг, что ли? Так, по кумполу приложил кулаком, он и затих. Может, прирезать?

— Отставить такие мысли. Мы с тобой не бандиты, а сознательные советские граждане. Давай-ка оттащим его, чтобы людей не смущать.

— Внутрях-то что интересное нашёл? — спросил Мухин, берясь за плечи сторожа.

— Нет, пусто там, — соврал Травин, Мухину он доверял, но пока не определился, действительно ли ценную вещь обнаружил. — Если и было что, вывезли недавно, подвал большой, места