Я узнала, что он менял памперсы.

Я узнала, что когда его мысли были свободны от необходимости говорить то, что разбивало вам сердце, он был исключительно ласковым и мило поддразнивал, но это еще не все.

Он выражал признательность.

Глазами и выражением лица, иногда прикосновениями, иногда бормотанием показывал и говорил мне, что ему нравится, как я двигаюсь. Ему нравились мои ноги. Мои волосы. Моя задница. Ему нравилось слушать, как я говорю. Нравилось смотреть, как я смеюсь. Как поддразниваю сестру. Ему нравилось наблюдать, как я реагирую, когда она дразнила меня. Нравилось коротенькое платье, которое я надела (мы собирались провести день с Джонни, так что я приложила максимум усилий), с бело-голубым принтом и короткими рукавами.

Ему нравилась я, и он никоим образом этого не скрывал.

На самом деле, я никогда не ощущала восхищения мужчины, направленного на меня так, как это делал Джонни. Случайно, спонтанно, но ясно. Это было частью того, кем он являлся и как он относился ко мне, а не способом достижения того, что он хотел.

После ужина и последовавшей за ним беседы под вино, Джонни привез меня к себе домой, я едва поднялась по лестнице и переступила порог, когда его губы оказались у моей шеи, и он сказал:

— Тащи свою задницу в постель, детка, пока ты не свернулась калачиком на полу и не заснула.

Я сонно повернулась к нему, опустила глаза на его грудь и пробормотала:

— Футболка.

Он снял с себя футболку.

Я сняла платье и лифчик и надела ее.

Потом забралась в его постель и сразу же заснула.

И после дня, который я провела накануне с Адди, Бруксом и Джонни, узнав все это о Джонни, я спала как младенец.

— Я отлично выспалась, — прошептала я.

Он наклонил голову, коснулся моих губ легким поцелуем и отстранился.

— А ты? — спросила я.

— Последние несколько ночей я спал не лучшим образом, так что, да. Хорошо было основательно выспаться.

Я уткнулась носом в его грудь, повернула голову, прижалась к нему щекой и уставилась на отражение солнца в ручье.

По моей икре скользнула шерсть, когда Рейнджер опустился, укладываясь у наших ног.

С возвращением к Джонни на Рейнджера свалилась масса дел, а затем он провел день с новыми собаками, новыми людьми и ребенком.

Казалось, он не скучал по Шандре.

Но как только все уляжется и он поймет, что это его постоянная реальность, он вспомнит об этом.

Я вздохнула.

— Что у тебя на уме? — спросил Джонни, кончики его пальцев лениво обводили полукружье моей ягодицы.

— Ничего.

— Мы не делаем этого, детка, — мягко предостерег он.

Не отрывая щеки от его груди, я откинула голову назад, чтобы поймать его взгляд.

— Не делаем чего? — спросила я.

— Особенно не с таким ухабистым началом, как у нас, — продолжил он.

— О чем ты?

— Тебя что-то беспокоит?

— Нет.

— Ты издала такой звук, будто у тебя что-то на уме.

— Меня ничего не беспокоит.

— И я спросил, что у тебя на уме. Ты ничего не ответила, когда я знаю, что это не так. Мы должны быть откровенными друг с другом, чтобы не создать проблему, из-за которой все может пошатнуться.

Я подняла голову к нему и положила ладонь ему на грудь.

— Я просто думала, что Рейнджер, вероятно, не понимает, что все изменилось, и будет скучать по Шандре, когда поймет.

Его рука стиснула мою попку.

— Значит, ты думала о ней.

— Нет, я думала о Рейнджере.

— И Шандре.

— Ну, вроде того, — согласилась я.

— Не вроде, — парировал он.

— Собаки не умеют разговаривать, как мы, но они могут общаться, и у них есть чувства, и перемены для них тяжелы, как и для любого другого.

— С ним все будет в порядке, — коротко заверил Джонни.

— Я знаю, что будет, — также коротко ответила я.

— Тебе нужно выбросить ее из головы, — приказал он.

Я почувствовала приближение холода и немного оттолкнулась, остановившись только тогда, когда подушечки его пальцев начали впиваться в мою плоть, и возразила:

— Нет. Мне кажется, это тебе нужно выбросить ее из головы.

— Не я привел ее на балкон, Иззи.

— И не я, Джонни.

— Мы должны убедиться, что это не заразит то, что у нас есть, иначе это перестанет быть хорошим.

— Я полностью согласна с этим, но просто хочу сказать, что ты также должен позволить мне беспокоиться о твоей собаке, потому что он милый и добрый, и любит тебя, и ладит с Демпси и Вихрем, и считает Брукса потрясающим, и он мне нравится, а я нравлюсь ему. Я помешана на животных. Если вижу ролик общества защиты животных с фотографиями животных, подвергшихся жестокому обращению, я не могу заснуть. Однажды я украла соседскую кошку и отвезла ее к ветеринару, чтобы ее стерилизовали, потому что соседка продолжала выпускать ее, и она беременела и рожала котят, а соседка каждый раз просто отвозила их в приют, и это неправильно.

Джонни уставился на меня.

— Не волнуйся, — заверила я. — Я вернула кошку после того, как она поправилась. Сказала, что она пряталась в моем гараже. Ее детке побрили живот, и соседка, вероятно, поняла все, но ничего не сказала. Ей досталась бесплатная стерилизация. Что касается меня, то у меня исчезло желание стрелять в нее из пневматического пистолета каждый раз, когда я видела, как она загружает коробку с котятами в свою машину.

Он продолжал смотреть на меня.

Я продолжала болтать.

— Знаешь, было лучше, когда ты был милым, и я могла думать о том, как сильно мне нравится, что ты не возражаешь против смены памперсов. Так что, можем ли мы хорошо провести утро, и для этого могу я попросить тебя перестать меня раздражать?

— Смены памперсов? — спросил он.

— Мужчины этого не понимают. Если бы знали, как сильно женщинам нравится, когда они заботятся о детях, мамы бы и близко не подошли к своему ребенку.

Его губы дрогнули.

— Тебе понравилось, когда я менял памперс Бруксу?

Я пожала плечами.

Его рука, все еще остававшаяся в моих трусиках, переместилась на бедро.

— Что еще тебе понравилось? — пробормотал он, его голос полностью изменился.

Но я все еще была раздражена.

— Мне понравилось, как ты справлялся с подколами Адди.

— Она забавная.

— Она самоуверенная нахалка.

Его ладонь переместилась мне на тазовую косточку, и я сбилась с мысли.

Он опустил голову ниже и спросил:

— Что еще тебе нравится?

Я старалась оставаться сосредоточенной, в то же время задаваясь вопросом, куда его рука направится дальше.

— Я… мне, э-э… нравится, что с