— Не только. Ему было важно убрать жертву быстро, но избежав подозрений в убийстве. Такие… специалисты очень редки. А Палыч сказал, ты — мужик прижимистый и не разбрасываешься деньгами. У тебя на счете должна была скопиться приличная сумма.

— Должна была, верно. Она и скопилась, — согласно сообщил Родищев. — Только не про вас эти денежки. Не вашим горбом копеечки мои заработаны, не вашим потом политы. Стало быть, дорогой мой, не вам их и тратить. Слышишь? — Добродушно-заботливая улыбка слетела с его лица вмиг. Глаза налились холодом, кожа на щеках натянулась, приподнимая губы. В эту секунду Игорь Илларионович стал похож на одного из своих питомцев. — Я вас, сучье племя, всех выверну наизнанку. И тебя, и хозяина твоего, и остальных, кто надумает в мою мошну грабли свои шаловливые запускать! Ты понял? — Он ухватил раненого за лицо, тряхнул. — Понял, я тебя спрашиваю?

Тот кивнул. На губах визитера пузырилась кровавая пена.

— Имя Заказчика, быстро, — Родищев наклонился вперед.

Визитер отрицательно качнул головой.

— Я его не знаю. Никогда не разговаривал с ним лично.

— Снова врешь? — нахмурился Родищев. — Тебе, похоже, неймется познакомиться с моими ребятками.

— Не вру, — пробормотал раненый.

— А как же информация о счете?

— Все… через Палыча. Можешь спросить его, он подтвердит.

— Я его уже спрашивал. Вчера. Он бы мне рассказал, если бы это было правдой.

Раненый безразлично пожал плечами.

— Я такой же… как и ты. Палыч договаривался. Он дал мне данные… по тебе. Задаток перевели… вчера утром.

Родищев поднял голову, посмотрел куда-то за деревья, усмехнулся недобро, тряхнул угловатой, непропорциональной головой.

— Палыч, хитрован паршивый. Тварь шелудивая. Сдал, значит. А какие песни пел. «Я никогда…» Жаль, оттоптал дядечка свое. А не то я бы сейчас спросил с него всерьез.

Раненый снова кивнул. Сил у него оставалось все меньше, и каждое движение давалось все с большим усилием.

— Ты точно не знаешь Заказчика? Может быть, что-то слышал? Или Палыч обмолвился? Назови имя, и я сохраню тебе жизнь.

— Я — не лох, Ларионыч. Знаю… когда песни петь, а когда отходную… читать. Отвали, родной, свет не засти. Дай помереть по-человечески. — Глаза визитера закатились, губы подернулись сухой ржавой коростой.

— Тем более, если знаешь, что умираешь, какой смысл врать? — процедил Родищев. — Это они подставили тебя. Из-за них ты оказался здесь. Из-за них умираешь! Скажи мне правду! Кто Заказчик?

— Утром… — повторил тот, теряя сознание. — Палыч…

Последнее «ч» было больше похоже на протяжное «ш».

— Дьявол! — Родищев вскочил и пнул бесчувственное тело. — Чтоб тебя… Нашел время сдохнуть.

«Сдохнуть» в устах Игоря Илларионовича звучало вовсе не оскорбительно. Он вообще не делал различия между людьми и собаками. Разница между первыми и вторыми заключалась в том, что люди были более жестоки, подлы, хитры и изворотливы. Да еще передвигались на двух лапах, а не на четырех. Вот, собственно, и все отличия.

Тем не менее определенное уважение «конторский» вызывал. Хорошо помер, с достоинством. Другой бы на его месте скулил, визжал, рыдал, просил бы раны перевязать да вкатить пару кубов обезболивающего. А этот — нет. Сразу видно, настоящий профи был, царствие ему небесное.

Родищев направился к питомнику. Собаки же остались сидеть на месте, наблюдая за неподвижной жертвой. При приближении хозяина собаки в вольерах вновь заволновались, зашлись лаем. Они чувствовали запах кровоточащей плоти. Наедайся впрок — закон любого дикого животного.

Сильно перекосившись набок, хромая сильнее обычного, Игорь Илларионович оттащил тело в «офис». Псы караулили у сеток, провожая взглядом ускользающую добычу, вожделенное лакомство. Собственно, Родищев не сомневался, что останки найдут. И… что? Доказать факт убийства будет практически невозможно. Полез мужик в питомник. Непонятно зачем полез, может, по пьяни, а может, диверсию хотел устроить во благо конкурентам. А как вы думали? В собачье-бродячьем бизнесе такие денежки крутятся — хватает и на хлебушек с икоркой да маслицем, и на коньячок. Да еще и на погулять останется. Неудивительно, что конкурентов не любят и при удобном случае могут устроить любую гадость. В частности, подпустить «красного петуха». Бывали случаи. В общем, непонятно, зачем полез парнишечка, главное, что полез. Ну и сунулся, дурак, к вольерам. Собачек посмотреть и вообще… А тут, как назло, ворота открытыми оказались. Попытался наш бедолага укрыться в «офисе», да не вышло. Вывод: не лезь куда лезть не след — здоровее будешь.

Устраивая труп на полу в «офисе», сгребая пропитанную кровью землю, Родищев размышлял.

То, что его действительно собирались убить, не подвергалось сомнению. Дело было не в деньгах, хотя нахальная расчетливость Заказчика не могла не вызвать определенного, пусть брезгливого, но уважения. «Не пропадать же». Вряд ли гибель «фээсбэшника» что-то кардинально меняет. Для Заказчика он, Родищев, был и остается опасен, поскольку знает, что Осокин умрет не своей смертью. Вывод: следует ждать новых попыток.

Рассказ Палыча и вовсе не стоил бы выеденного яйца, кабы не упоминание о хахале бывшей жены Осокина. Родищев сомневался, чтобы эта самая «бывшая» держала разом десяток мужчин. С другой стороны, он также сомневался, что у Заказчика имеется куча знакомых посредников, способных обеспечить исполнителя столь солидного уровня. На «несчастных случаях» и «естественных смертях» специализируется не так много их брата. Как правило, все они — профи высочайшего класса, выходцы из «конторы» или военной разведки. Эти за солидную плату уберут любого и каким угодно способом. Но такие парни не стоят на обочине с табличками: «Киллерну срочно, задорого, с гарантией». Их придется искать, а поиски — это расспросы и суета. Глядишь, где-нибудь как-нибудь что-нибудь да выплывет. Как и у любого профи, у Родищева были выходы на серьезных посредников, помимо Палыча. Шарик — местечко тесное.

Игорь Илларионович собрал землю в тачку, отвез ее к выгребной яме, поднатужился и вывалил в вонючую, густую жидкость. Затем он накрыл яму досками, набросил сверху полиэтилен, привалил края пленки камнями и отряхнул руки. Дело сделано. Здесь хвосты обрублены. Конечно, рано или поздно его все равно отыщут, но без Палыча и визитера сделать это будет непросто. Скорее всего, Заказчик тоже кое-что знает о нем, но вряд ли слишком много. Самая явная ниточка, за которую ухватился бы даже полный идиот, — питомник. На питомнике держался весь бизнес Игоря Илларионовича. Одно «но», господа хорошие. Бизнеса больше нет. Стало быть, и питомник ему теперь не нужен. Значит, придется его ликвидировать.

Родищев достал из-за пояса пистолет, передернул затвор, ловко поймал выброшенный патрон. Ему понадобится еще одна обойма. А то и две. Никогда не знаешь, как пойдет дело. С другой стороны, куда девать трупы? Можно, конечно, списать на вандалов, но обычные вандалы огнестрельным оружием не пользуются. Они если и развлекаются, то берут бейсбольные биты, монтировки или обрезки водопроводных труб. Но Родищев хотел бы посмотреть на тех отважных ребят, которые развлечения ради обойдут четыре десятка клеток с вполне серьезными псами, среди которых полтора десятка булей. Забить одного — еще куда ни шло. Вчетвером-впятером справились бы. Правда, и собака с них мясцо лоскутами спустила бы, это уж как пить дать, но толпой справились бы. А вот полтора десятка псов положили бы всех. И это не считая остальных питомцев. Так что версия с вандалами малоубедительна. Конкуренты? Та же фигня.