Только вот боль в поломанном ребре обрушила все планы. Аккуратно дыша и медленно, ещё можно было передвигаться по квартире, а вот появиться на танцплощадке было бы совсем безрассудным поступком.

Немножко погрустила, пялясь бессмысленно в экран телевизора, да и стала укладываться спать. Но неумирающая надежда заставила дёрнуться, когда запиликал мобильный телефон. Показалось, что звонит он, но в трубке звучал отдалённо знакомый женский голос:

– Привет! И прими сразу мои искренние соболезнования. Как ты там, уже поправилась после аварии?

Только после последних слов пришло узнавание:

– А-а, это ты… Привет, Моника! Самочувствие – так себе…

– Странно, Валентин утверждал, что ты вполне в форме, и если тебя щадить и аккуратно ласкать, годна на всё.

– В каком смысле? – недоумевала Софийка.

– Я тут со своей сестрой. Мы с ней подыскивали, как и с кем нам немножко расслабиться. Вот Годвори и дал нам твой телефон, посоветовав с тобой созвониться, а потом ждать его у тебя. Ты ничего не имеешь против нашего сбора под твоим патронатом?

– Конечно, ничего! – Слова вырвались сами, не успев пройти предварительное обдумывание. Главное, что он скоро будет здесь! – Приезжайте прямо сейчас.

– А что взять из выпивки? – деловито поинтересовалась Моника. – А то мужчины порой такие забывчивые.

– Не знаю даже. Две бутылки вина у меня есть, вроде остатки рома и ликёра в баре стоят…

– Не переживай, мы ещё что-нибудь захватим. Тем более что мы и так почти рядом с твоим домом.

Разговор окончился, и хозяйка квартиры, стараясь резко не дышать, бросилась наводить окончательный марафет. И через полчаса уже встречала нежданных гостей. Моника поражала сияющей улыбкой, задором, струящимся оптимизмом. Сразу же нежно обняла, расцеловала, посочувствовала, окружила заботой. Да и её старшая сестра не отставала в любезностях. Оказалась лапочкой, милой и очень душевной девушкой.

Уже со второй минуты визита гостьи бурно, но весьма деликатно нашли фужеры, налили принесённого шампанского и провозгласили первый тост:

– За твоё скорейшее и полное выздоровление!

Дальше пошло вполне свойское, лёгкое общение, прерываемое лишь тостами, шутками и смехом. Изначально хозяйка подспудно опасалась, что явно склонные к близости гостьи начнут форсировать события. Особенно старшая среди сестёр Чамзини откровенно разглядывала Софийку, раздевала её взглядом и многозначительно облизывалась. Но Моника на это сразу заявила:

– Не будем начинать без Валентина, иначе он обидится. Да и предупреждал он, чтобы мы не торопились, ночь в любом случае длинная.

После таких слов Софийка окончательно расслабилась и, как следствие, наверняка выпила лишку алкоголя. В голове закрутилось, тело перестало слушаться, а потом и некое подобие сна накрыло сознание. Что-то в этом сне было нехорошее, не совсем приятное. Кажется, кто-то настойчиво что-то выспрашивал, требовал ответа на какие-то странные вопросы о сексе с молодыми парнями, уточнял даты и места встреч.

Потом лицо несколько раз обожгло болью и вновь накатило сонное умиротворение. Но ненадолго: во рту стала ощущаться собственная солоноватая кровь, а рвотный рефлекс заставил всё тело изогнуться дугой, резко проснуться и усесться на диване. Что сразу поразило: наступившее за окном утро, а то день. Перед глазами мельтешили красные круги и синие пятна, зато слух работал великолепно, если не сказать, что выше привычного уровня. Потому что негромкий говор девушек с кухни слышался дословно:

– Ну и зачем ты ей надавала пощёчин? – спрашивала у Моники её сестра. – Всё равно ведь она ничего ценного не вспомнит в свои последние пятнадцать минут…

– Слишком меня эта тупая кукла бесит! Да и Валентин к ней почему-то относился слишком участливо. Чем-то эта тварь запала ему в душу!

– Хи-хи! Ты что, ревнуешь?! К этой наивной овце? И кого? Престарелого старпёра?

– Не такой уж он и престарелый! – последовало излишне злое возражение. – Да и к таким, как мы, относится великолепно. Для него все женщины – богини. А это дорогого стоит!

– Ладно, богиня ты наша, – хихикнула сестра. – Средство уже растворилось, вода – как слеза. Неси и поставь поднос поближе к ней. Запах кофе должен её вернуть в сознание минут через пятнадцать…

– Если она вдруг возжелает наш кофе выпить?

– У неё будет настолько вязко во рту, что никакой кофе не полезет. Только вода.

Всё ещё толком не понимая, что вокруг творится, Софийка сообразила улечься обратно и притвориться сонной. Во рту она и в самом деле ощущала бурю в пустыне, пить хотелось всё больше и больше. Прямо-таки до головокружения. И только солоноватый с привкусом металла вкус крови во рту действовал отрезвляюще.

Мысли метались как сумасшедшие:

«Меня хотят отравить?! С какой такой стати?! Именно меня?! Такого просто не может быть!»

Моника прошла в гостиную, поставила поднос на стоящий рядом с диваном стул и застыла, присматриваясь к хозяйке дома. Наверное, в тот момент вмешалась её величество Удача, потому что с кухни послышался голос:

– Ого! Сколько у неё тут сортов печенья! Ты какое будешь? – И Моника устремилась к сестре со словами:

– Сама выберу. Говорила ведь, что эта тварь жадная и скрытная.

В самом-то деле запасов печенья имелось много, но оно было всё старое и подсохшее, так что ставить такое на стол постеснялся бы любой собственник. Эта мысль мелькнула на периферии сознания хозяйки дома, пока она рассматривала поднос, стоящий на стуле. Большой стакан, полный прозрачной, казалось бы, чистейшей воды, и две большие кружки с чёрным, ароматным кофе.

«И в этой воде яд?! Или что ещё хуже?! Ой, мамочка… Что же делать?..»

Пока беспардонные гостьи шуршали пакетами и стучали дверцами шкафчиков, Софийка действовала за гранью своих физических возможностей. Стараясь не расплескать, она примерно по трети стакана долила в кружки с кофе. Затем, сдерживая стон от боли в ребре, метнулась со стаканом к цветам и вылила остатки в горшок. Тут же плеснула в стакан чистой воды из графина, ополоснула, опять вылила. Затем наполнила стакан, поставила его на поднос, где он и стоял, и с колотящимся сердцем, задыхаясь от нехватки воздуха, улеглась опять на диван.

Успела чудом, уже слышались шаги входящих в комнату женщин. А вот скрывать своё изменившееся состояние было бы глупо. Поэтому Софийка вполне правдиво разыграла сценку выхода из кошмарного сна. Задёргалась, часто задышала и с громким стоном попыталась усесться. Её тут же окружили вниманием, заботой и состраданием:

– Как ты себя чувствуешь? Тебе уже легче?

– Ой, Софи́! Мы так испугались за тебя, когда ты заснула!

– Или ты опьянела?

– Но ведь пили совсем немного! Или ты после аварии настолько уставшая?