Первым загоготал Радио. Потом Порох. Следом и все остальные.

Ступор Алика молниеносно сменился неистовой яростью. Шипя, как потревоженная змея, он вскинул автомат. Но выстрелить не успел.

Собака резко выгнулась – так, что внутри неё затрещали кости, – раскрыла пасть, из которой вывалилось что-то черное и лоснящееся, похожее на электрический кабель. Это нечто издало жуткий шипящий свист и стрелой вонзилось в ногу Алика. Тот завопил, неуклюже упал. Выронил оружие. Начал в панике отбиваться кулаками и свободной ногой, но явно в этом не преуспел.

Первым на выручку рванул Бугай. Но не смог подойти к напарнику ближе, чем на пять метров. Пес сверкнул стеклянно-черными, полными злобы глазами и зарычал. Из пасти показался второй отросток. Порох остановил Бугая, коротко сказал:

– Постой. Не надо.

Боец вскинул автомат и прицелился, выжидая момент, чтобы попасть в тварь и не задеть напарника.

Алик наконец дотянулся до оружия и со всей силы саданул прикладом по морде зверя. Захрустели кости, треснула кожа, но пес хватки не ослабил. Лишь гортанно взвизгнул, еще сильнее впиваясь в ногу жертвы.

Подвывая от боли, Алик вновь нанес удар, но промазал, крепко съездив себе по коленке.

– Чтоб тебя! ОУУУУ! Ах-рр-р!

Прежде чем Бугай разнес собаке выстрелом голову, я заметил, что пес все так же продолжает вилять хвостом, словно и не произошли с ним никакие метаморфозы.

Эта сюрреалистичная картина едва не лишила меня разума. Я видел многое. Непонятное, пугающее, жуткое. Но именно это – находящееся уже за гранью добра и зла, первобытное, окутанное мраком, – заставило узреть все в ином свете. Это было что-то иное. То, что нам уже неведомо.

Пуля разнесла псу черепушку. Мозги студенистой жижей брызнули на снег, лапы животного подкосились, пес рухнул в сугроб. Алик со стоном отодрал от себя жуткую тварь и брезгливо отбросил в сторону.

– Что это за хрень такая?! – не сдержался Радио. – Алик, ты как? Сейчас подлечим тебя. У меня полпачки бинтов осталось. И немного спирта. Обработаем. Ты, главное, не переживай. Нормально все будет, держись только.

Опираясь на автомат, Алик кое-как поднялся и стал что-то неразборчиво бормотать. При каждом покачивании в глубине окровавленных ошметков его колена что-то жутко чавкало и хрустело. Пошатываясь, как пьяный, Алик попытался подойти к нам. Но, потеряв равновесие, упал в снег.

Однако валялся парень недолго. С завидным рвением он вновь встал на ноги, пьяно раскачиваясь, глянул на нас мутным взором.

– Алик, ты не вставай, лежи! Вот же псина! – продолжал причитать Радио. – Я сейчас помогу… – и осекся.

Первые шаги Алика были спотыкающимися и неуверенными. Но постепенно походка его делалась все ровнее. Ковыляя к нам, боец продолжал бормотать, сквозь прерывистый хрип можно было расслышать отдельные слова: «король… король… наш король».

Дыхание его сменилось свистом, до нас парню оставалось пройти шагов пять, не больше, когда он вновь упал. Раненая нога громко хрустнула и неестественно выгнулась коленкой назад. Боец стал похож на кузнечика, опрокинутого ветром с травинки на землю. Алик даже не дрогнул. Не проронил ни единого крика или даже вздоха. Лишь тупо уставился на обезображенную ногу. Подбитая мехом кепка упала с его головы, обнажая слипшиеся от пота редеющие волосы.

Неумело опираясь на руки, словно на костыли, он с трудом встал на четвереньки. «Как собака», – промелькнуло у меня в голове жуткое сравнение. Алик приподнялся и несколько секунд стоял на одном колене с опущенной головой, словно рыцарь, принимающий присягу. Потом, прерывисто дыша, встал. В коленке его опять противно хрустнуло, и она встала в свое естественное положение.

– Господи, да стреляйте же уже в него! – первым опомнился Наука. – Он же в зомби превратился! Боже мой, как быстро это происходит теперь!

Опомнившись, Бугай выстрелил. Алика отбросило назад, одна из пуль угодила в его изодранное колено, еще больше уродуя ногу. Он оскалился, из провала на лице, в том месте, где еще минуту назад был глаз, а теперь зияла дыра от пули, потекло что-то черное, склизкое, похожее на отработанное машинное масло.

– В голову! В голову цельтесь! – крикнул Наука, выглядывая из-за спины Бугая.

– Да целюсь я! – отмахнулся тот, давая вторую очередь.

Пули полетели кучно, превратив лицо Алика в кровавую кашу. Тот распростер в стороны руки и рухнул в снег.

Но вновь встал.

– Он, что, неубиваемый?! – огрызнулся Бугай, вновь нажимая на спусковой крючок. Но выстрелов не последовало.

– Черт! Патроны кончились!

Мертвец сменил тактику и направился в мою сторону, видимо, посчитав, что связываться с вооруженным человеком – себе дороже. Хотя вряд ли он что-то вообще сейчас соображал. Им двигало только одно – инстинкт.

Застигнутый врасплох быстротой его движения, я только и смог, что оттолкнуть подбежавшего покойника ладонью, почти уверенный, что ничего не выйдет.

Но Алик отступил на шаг назад, что дало мне секундное преимущество.

Я пригнулся и отпрыгнул в сторону – ровно за мгновение до того, как Бугай поменял магазин в автомате и дал прицельную очередь. Пули раздробили зомби голову, он упал и больше уже не поднимался. Из остатков его глотки вырвалось ужасающее бульканье, так и не сумевшее перейти в вопль.

Потом мертвец окончательно затих.

– Поделили на ноль гада! – торжественно провозгласил Наука, опасливо подходя к покойнику и осматривая тело.

– Угомонись, а то я и тебе сейчас такую же дыру в голове организую! – севшим голосом прохрипел Бугай. – Он другом мне был.

Ученый посмотрел на разодранного в лохмотья мертвеца, перевел взгляд на Бугая. С ухмылкой произнес:

– Не хотел бы я быть твоим другом.

Все, кроме Бугая, хохотнули. Тот лишь смерил Науку холодным прищуром, но ничего не ответил.

– Надо бы на привал остановиться, – устало произнес наш провожатый, обращаясь к Пороху.

– Чего так? – снисходительно спросил Порох.

– До Завода полдня пути осталось. А время уже часа три будет. Оказаться там за полночь – не лучшая перспектива. Да и силы нужны будут, ведь мало только до места дойти. Надо и дело сделать. В общем, категорично заявляю: надо устраивать привал, набираться сил. А завтра с утра и выдвинемся.

– Этот день нас сильно вымотал, – неожиданно согласился с ученым Бугай. – Я поддерживаю.

Порох долго и пристально смотрел на бойца.

– Поддерживаешь, говоришь? – с какой-то скрытой издевкой повторил главарь. Потом махнул: – Ладно, ищите какую-нибудь халупу. Отдохнем.

Порох подошел к Науке вплотную, вновь взял за грудки и в самое лицо произнес:

– Учти – завтра утром мы должны уже быть там.