Сообщив о потерях, Андреев умолк, ожидая реакции генерала. Тот тяжело вздохнул:

– Да, майор. Не знаю, что и сказать. Невосполнимая потеря.

– В том-то и дело… – Горло у Андреева перехватило, поэтому прошла пара секунд, прежде чем он закончил оборвавшуюся фразу: – В том-то и дело, что восполнимая. На том Русь и стоит. Как в той песне, помните? «Наши мертвые нас не оставят в беде, наши павшие как часовые».

– Так и есть, – произнес Комаровский. – Что ж, на Родине мы погибшим воинские почести воздадим, а живых наградим по заслугам. Выступайте на аэродром. За вами выслан «Ми-8». Так как группу «Набат» решено оставить в Афганистане, подойдет один борт, за-берете с собой и погибших Никитина, и пленных.

– А заложников куда? – спросил Андреев.

– Сопроводите их наверх ущелья, чтобы пакистанские летчики их увидели и смогли посадить машины.

– Сделаем, товарищ генерал, – ответил Андреев. – А не будет осложнений с пакистанцами?

– С ними все обговорено. На самом высоком уровне.

– Личная просьба, товарищ генерал… Можно?

– Валяй, – буркнул Комаровский, который личные просьбы терпеть не мог.

– Замолвите наверху словечко о майоре Никитине, он нас здорово выручил.

– Сделаю. А за тебя словечко замолвить?

– Не надо, товарищ генерал. Обойдусь.

– И действительно, обойдешься, – усмехнулся Комаровский, – ты уже отмечен. И наградой, и повышением в звании. Поздравляю… – Запнувшись, он закончил: – Поздравляю, подполковник.

– Служу России, – просто, без пафоса отозвался Андреев.

– Хорошо служишь. Со взятием Лонгмана и Джамхада угроза крупных терактов в стране практически снята. Американец – крупная рыба. Акула, я бы сказал. Помнишь историю с супервзрывчаткой? Лонгман организовал. За ним не менее десятка подобных дел числится, так что отвечать будет по полной программе.

– А Джамхад?

– Этого попробуем перекупить. Послужил американцам, пусть теперь нам послужит. Свой человек в Талибане – это, брат, не фунт изюма.

– Предаст своих, предаст и нас, – предупредил Андреев, – да и парализован он частично, позвоночник поврежден.

– Он и таким будет нужен, майор, – сказал Комаровский и поспешил поправиться: – Подполковник.

– Чуть не забыл…

– Слушаю?

– Майор Никитин утверждает, что американец его подкупить пытался. – Андреев покосился на Лонгмана и понизил голос, прикрывая микрофон рукой. – Якобы в «Хаммере», брошенном на полпути к аэродрому, находится чемодан с долларами.

– Проверишь, – равнодушно произнес Комаровский. – Если это правда, деньги заберешь с собой и сдашь под расписку в финансовый отдел управления.

Подобно всем лучшим российским офицерам, генерал не отличался меркантильностью и относился к деньгам без восторженных эмоций. У него были иные жизненные приоритеты, и мысли его занимали тоже иные.

– Теперь насчет «Боинга», – сказал он. – Повторяю – самолет уничтожить! Такое количество взрывчатки оставлять нельзя. Перед тем как в вертолет погрузитесь, прикажи своему саперу подготовить «Боинг» к ликвидации. Пусть какое-нибудь простенькое взрывное устройство смастерит, чтобы рвануть, когда вы отлетите подальше.

– Рванем, – пообещал Андреев.

– Будь она проклята, эта необъявленная война! – с чувством произнес генерал Комаровский. – Не мы ее начинали, но нам ее заканчивать. И чем быстрее, чем жестче и беспощадней, тем лучше.

– Золотые слова, Валентин Сергеевич, – сказал Андреев, впервые обратившись к начальнику Управления Антитеррористического центра по имени-отчеству. Сегодня он мог себе это позволить.

Они попрощались, тепло, но без всякой сентиментальности. Потом Андреев приказал подчиненным строиться.

– Слушай мою команду… – начал он, помолчал немного, махнул рукой и скупо улыбнулся: – Рвем «Боинг» – и домой.

– На чем? – спросил Мухин.

И тут, словно в ответ, из-за перевала послышался рокот вертолетного двигателя.

Вскоре на более-менее ровной площадке приземлился «Ми-8». На борт загрузили убитых, пленных, места в десантном отсеке заняли бойцы диверсионно-штурмовой группы «Оса», и вертолет взлетел. Через минуту бойцы увидели поднимающийся над бывшим аэродромом огромный огненный шар. Напичканный взрывчаткой «Боинг» был подорван. «Оса» возвращалась домой, в то время как разведывательная группа «Набат» уходила в глубь гор. Ее работа в Афганистане продолжалась.