родненький, и даже шлем притороченный к багажнику присутствует. Эх если бы тогда не оставил его у своей девчонки, не лежал бы пять лет деревянным истуканом. С любовью провожу по матовой, черной, поверхности, электро-байка. Родненький мой. Активные аккумуляторы выдают 23 киловатта в моменте, оба колеса ведущие, но можно дать всё на заднее, для форса, чтобы с прожогом с места. Широкая трассовая резина, классическая посадка, три фары и нижняя подсветка, агрессивно-брутальный вид, боковые узконаправленные динамики для полного слияния со скоростью. Теплом по моему сердцу отдались тактильные ощущения.

— Моя Прррелесссть. — напялив шлем привычным движением включил активную панель управления на лобовом визоре, синхронизация со зрачками, есть соединение, сразу же включились камеры бокового и заднего обзора показав дом и окно с маячащей фигуркой Лины, помахав сестричке рукой тихо почти накатом выехал за ворота. Тапок в пол, резина завизжала по асфальту подняв моего коня на заднее колесо. Песня.

До школы долетел за две минуты, что такое полтора километра по прямой и одним поворотом. Школьный двор встретил относительной пустотой. Около главного корпуса стояла Юн Ми вглядываясь в ворота. Ну значит будем нарушать. В нахалку заезжаю. Мимо офонаревшего дядьки, прямо по центральной дорожке к своей официальной девушке. Картинно торможу, рыкнув динамиками и сняв шлем притягиваю к себе Юн Ми.

— Здравствуй радость моя! Давно ждёшь? — И звонко чмокаю её в носик. И неожиданно для себя получаю неумелый поцелуй в губы.

— Да, давно, — глаза девочки сияют радостью и счастьем, — Тэгю и Мия уже ушли в класс. А я вот дождалась.

— Ну тогда беги, увидимся на большой перемене

* * *

Директор государственной школы Бусан, господин Лим Джи уже десять минут стоял около окна предаваясь своим мыслям. Он часто так делал, когда хотел обдумать, что ни будь серьёзное. Вот и сейчас отпустив Классного руководителя выпускного класса «А», директор прокручивал весь разговор, что-то его зацепило, и он хотел понять какую мысль он упустил. Лим вызвал молодую женщину. Ким ему нравилась, и при каждой возможности, он вызывал девушку на ковёр, чтобы в очередной раз пропесочить. Директор знал, что путь под юбку к подчинённой лежит через унижение и психологическое давление. Он был уверен, что девушка почти сломлена, осталось только предложить своё покровительство и всё очередная курочка будет в его курятнике.

Когда же, в какой момент в её голосе прорезался стальной стержень уверенной в себе женщины.

Неожиданно его внимание привлёк странный мотоцикл с учеником за рулём. Школьник нагло заехал прямо на территорию школы, и прямо по центральной алее под его окна. Лим прижал лоб к стеклу, и всё равно было плохо видно. Открыть створку минутное дело, картина ему совсем не понравилась. Это был он, тот самый аристократический ублюдок избивший его сына. Мальчика пришлось сегодня оставить дома, врачи запретили ему посещение школы, пока не зарастёт трещина в челюсти и не спадёт опухоль. Мальчишка остановился около среднеклассницы, притянул за талию и поцеловал.— Ну это уже переходит все границы, — он вдруг с ясностью вспомнил как изменился взгляд Ким, точно он назвал этого ублюдка дворянчиком,

— Ах ты ж дочка шелудивой собаки!— Он узнал девочку, сестра Ким Со Хён, как её там, Юн Ми. Вот оказывается в чём дело. Ну что ж ублюдок теперь я знаю твоё слабое место. Закрыв окно, директор уселся на своё кресло и на пару секунд закрыв глаза сосредоточился на предстоящем разговоре. Кнопки стационарного телефона проиграли свои ноты, на том конце трубки раздался сочный баритон, несвойственный природным корейцам.

— Здравствуй Лим Джи Ён, ты нашёл для меня чистую кровь?

— Я не знаю — Джи терпеть не мог, когда называли его второе имя, это было слишком по-корейски и сильно его раздражало, — это мальчишка, дворянин, из старинного русского Рода. Мы не договаривались, на чистоту крови.

— Когда? — В голосе послышались вибрирующие нотки, виски директора сдавило болью, тошнота наполнила рот горечью.

— Прекрати! — И когда боль отступила, он жадно хватанул воздуха через сжатые зубы, — завтра, я назначу ему встречу в закрытом помещении и оставлю твою метку.

— Это хорошо — голос говорившего завибрировал довольными нотками, — завтрррра ты получишь свою нагрррраду.

Директор сжался в комок на кресле, ягодицы ритмично сжимались, выбрасывая сперму, наслаждение накрыло болезненной негой. Он затих, свернувшись калачиком прямо в кресле.

Два года Лим не мог решиться, нет он понимал, что в душе согласился сразу, именно поэтому сделал всё от него зависящее, и занял место директора государственной школы, несмотря на то, что вполне мог занять хорошее место в министерстве образования. И вот теперь всё назад пути нет. Завтра случится то, чего он так долго ждал, он станет на тёмную сторону, на сторону настоящего могущества и не просто станет, он ещё и отомстит. Вчера этот ублюдок так спокойно говорил о даре жизни. Вот его жизнью он и купит себе первую частицу тьмы. Колдовство. Это могущество и длинная, очень длинная жизнь. Ему говорили — за одного младенца, принесённого в жертву можно добавить год молодости. Хищная улыбка наползла на его скуластое лицо. Для Лим Джи эта цена не существенна, главное не попадаться. И он знает где в Китае можно договорится по сходной цене. Он знает.

* * *

Ровно в одиннадцать утра два старых друга встретились в просторном кабинете Президента группы компаний, оказывающих медицинские услуги. Два мужчины с теплотой пожали друг другу руки, и обнявшись за плечи ритуально, по их ещё детской традиции боднулись лбами.

— Хах! Ты такой же твердолобый Сашок, — Евгений Львович Сергеев указал своему другу на кресла и журнальный столик стоящие в углу кабинета, возле большого французского окна. Рассевшись с удобством, переговорив о погоде, родителях и старых знакомых, хозяин кабинета решил перейти к главному.

— Ну что Александр Владимирович, вот чувствую, что твоя просьба о встрече связанна с подарком моего сына, — Евгений Львович улыбнулся старому другу, и не смотри на меня так, я лично передал заколку Юрке, единственно, мы с Ми Сук думали, что это будет подарком на Белый день, но вышло, как вышло. Пусть теперь сам голову себе ломает, за стоящий подарок.

— А как же моя старшая? — Александр Владимирович не разделял игривого настроения друга. Вина которую он вчера почувствовал ни куда не делась. — Женя! Ты понимаешь, что мы с тобой наделали пятнадцать