— Черт побери! Она так логично рассказывала, показывала видео…

— Логично! — кивнул Монгол. — Жил да был философ Гегель в восемнадцатом веке. Он придумал остроумную фишку. Мол, нас не существует в природе, ни людей, ни зверей, ни домов, ни деревьев. А все вокруг — плод нашей фантазии. Уйдем мы отсюда, и лифт этот пропадет, и двери, и даже бутылка. — Он любовно погладил стекло. — Все существует в нашей фантазии и памяти. Тоже вроде логичная залипуха!

— Ну и что?!

— А то! Следуя этой теории, мы полностью отвергаем роль Бога!

Павел рассказал о проданной им машине, последующей за этим трагедии.

— Торговец — всегда подлец! — оправдывался он. — И девчонку-покупательницу жаль было, но премию получил большую. Тормоза там гнилые были совсем. Понимаешь, какая штука! Браун не врала, когда сказала, что мы все типа повязаны, грешники, что ли…

— Ты — молодой пацан, а я в девяностые в братве побывал, — сказал Геннадий. — Все собираюсь в церковь пойти, покаяться. Не гони, Паша! Там наверху разберутся лучше нас, что, к чему и почему…

Дверь в кабинет коммерческого директора была плотно затворена, хотя Павел ясно помнил, что выбегая, оставил ее открытой. Они сели в лифт, Монгол вопросительно посмотрел на товарища.

— Поехали! — сказал Павел и нажал глубоко утопленную в панели оплавившуюся кнопку.

Рыжее пятно в подвале указывало на выход. Дверь выглядела шаткой. Монгол подналег плечом, охнули петли, с мясом вылетела гнилая древесина, розовый свет предвечерних сумерек ополоснул ступени. Он поднялся первым, держа изрядно опустевшую бутылку с виски, как гранату. Центральный район, Малая Морская улица. Через арку виднелись очертания БМВ, подле автомобиля происходила какая-то возня.

— Вот гады! — выругался Монгол.

Стреноженную ремнями машину водружали на платформу эвакуатора. Толстый шофер с набухшим чирьем на потной шее показал неприличный жест, из окошка вылетел тлеющий окурок, эвакуатор покатил по улице, моргая проблесковым маячком.

— Стой! Стой, сволочь!

Гена побежал вдогонку, размахивая бутылкой. Оживленная улица выглядела на редкость малолюдной. Асфальт сверкал чистотой, словно его накануне надраили с шампунем. Редкие горожане поспешно перебегали пустынную улицу и исчезали в подъездах домов. На месте БМВ чернела тень, дублирующая контуры автомобиля. Как пишет всезнающая «Википедия», подобные тени оставались от сгоревших заживо японцев после взрыва атомной бомбы в Хиросиме. Окна второго этажа здания закрывал большой плакат.

Медленно проехала полицейская машина. Павел физически ощутил опасность, таящуюся за глухой тонировкой стекол. Вернулся запыхавшийся Монгол. За время вынужденного кросса он умудрился раздобыть упаковку пива, протянул банку товарищу.

Хлопнула дверца, наружу ступил полицейский. Форма была ему велика, густая щетина покрывала землистые щеки, ленивые глаза равнодушно скользнули по чужакам. Он поправил болтающуюся кобуру, хрюкнул неразборчиво в рацию. Ему ответили сквозь трескучий ворох помех. Задрав голову, полицейский прочел печатные буквы на плакате, коротко сказал в рацию и скрылся в салоне автомобиля. Машина развернулась и скрылась за поворотом.

— Дурдом! — прокомментировал сцену Монгол.

Богатырским глотком Монгол осушил полбанки, попытался набрать номер на смартфоне, приложил динамик к уху.

— Не работает, — утвердительно спросил Павел.

— Тебе бы оракулом подвизаться! — язвительно сказал мужчина. — Беспредел! Уводят тачку среди белого дня, связи нет, какая-то нудная хрень поет вместо рингтона.

— Классическая музыка! — воскликнул догадливый Рюмин.

— Типа того… — Монгол сунул бесполезный смартфон в карман.

Павел схватил товарища за рукав.

— Смотри!

Противоположную сторону улицы занимала огромная витрина. «Яхонт». Старейший ювелирный салон. Начал работать еще при социализме, активно торговал в годы перестройки, в период рыночной экономики оставался на высоте, как непотопляемый эсминец. Большая вывеска подпирала навесы от дождя, в настоящий момент собранные в тугие рулоны. Густой черной краской были написаны четыре слова.

— Исчислено, исчислено, взвешено, разделено… — медленно прочитал Геннадий.

Павел без особой надежды поелозил пальцем по дисплею смартфона. Монгол констатировал ситуацию:

— Провайдеры бастуют, людей на улице шиш с маслом. Будто ранним утром после Нового года. Менты катаются в тонированных тачках, словно бандюганы в девяностые. Здесь ничего нового, конечно… Хорошо, пиво настоящее, хоть и теплое!

Павел отпил из банки. Пиво было вкусное, хотя Монгол прав, не мешало бы напиток охладить.

— Почем пивко?

— Здесь, по ходу, коммунизм! — ухмыльнулся Монгол. — Зашел в лабаз, продавщица увидела меня, чуть не рубанулась прямо за прилавком. Говорю — пива давай! Она упаковку швырнула на прилавок и убежала в подсобку. И выла оттуда, как кошка блудливая…

— Без Интернета чувствую себя, как без рук, — вздохнул Рюмин. — Что означает эта надпись?

— Интернет ни к чему, — ответил Монгол. — Знаменитое пророчество царя Валтасара.

— И что оно предрекает?

— Царь Валтасар был последним халдейским правителем Вавилона. Он любил устраивать пиры, откуда и пошло выражение «пир Валтасара». На последнем своем пиру он использовал священные сосуды, вывезенные его отцом из Иерусалимского храма. В разгар веселья на стене появились начертанные таинственной рукой слова: «Исчислено, исчислено, взвешено, разделено». Пророк Даниил перевел послание как знак скорой гибели Валтасара и его царства. Так и случилось!

— Я видел такую же надпись на стене дома… — Павел вспомнил посещение свинг-клуба.

— Прорвемся! — беззаботно отмахнулся Монгол. — Я по малолетке угодил в колонию общего режима. Еще дома, в Иркутске. Вот там было по-настоящему страшно.

— Смерть потому и ужасна, что кажется ненастоящей…

Гена пристально посмотрел на Рюмина.

— Я ошибался насчет твоего возраста, дружище! Ты взрослый и мудрый мужик!

— Браун рассказала, что Настя мне изменяла…

— Ей-то откуда известно?!

— Предлагала посмотреть видеозапись…

Монгол хлопнул товарища по плечу, отчего тот пошатнулся.

— Помнишь, что Гоша сказал? Обхитрит она нас! Самая большая победа дьявола заключается в том, что он убедил людей, будто его не существует. Ты вот лично был знаком с бесом, в образе клевой дамочки, а тот факт, что она и есть — бес, поверить не можешь! Мы представляем себе демона мохнатым чертом с хвостом и рогами, как из сказки Гоголя. А Люцифер в переводе с греческого означает — «лучезарный»!