Журналистам удалось поживиться лишь одним происшествием. Возле дома Дэвида Нивена в Кап-Ферра автомобиль Грегори Пека врезался в машину Кэри Гранта. Никто из водителей не пострадал, и все участники этой истории остались друзьями. Тем не менее она попала на первые полосы газет.

Однако самые интересные истории газетчики так и не узнали.

Перед свадьбой дочери Грейс не спала до четырех часов утра, ломая голову, как рассадить гостей за столом во время торжественного обеда. На обед были приглашены представители королевских семейств и главы государств, так что тонкости этикета стали для княгини настоящим кошмаром. Столы были расставлены на площади перед дворцом под кронами деревьев. Площадь огородили от посторонних.

Вот как описывал это событие Руперт Аллен:

— Обед века в Старом Свете.

Когда обед завершился, супруги Жюно вылетели на Таити. Там во время медового месяца Каролина начала понимать то, чего все опасались: их брак не продлится долго.

— Довольно парадоксальная ситуация, — вспоминала она. — Наверное, сказывалась разница в воспитании. «Конечно, он тебе не пара, — сказала мама. — Тебе не следует выходить за него замуж, но ничего другого тебе не остается. Ты с ним слишком долго встречаешься, поэтому либо объявляй о помолвке, либо прекращай отношения с ним, уезжай в Штаты и заканчивай там университет». Она хотела, чтобы я училась в Принстоне. И я ответила: «Хорошо, мы объявим о помолвке». Мне было 20 лет или 21 год, и я не особенно хотела замуж. Проживи я с ним полгода или хотя бы три месяца, я бы скоро поняла, что он собой представляет. Но мне не разрешали проводить с ним каникулы и даже уик-энды. Мы могли встречаться только в доме его родителей, где все было чрезвычайно пристойно. Я действительно не очень хорошо его знала. Чтобы познакомиться поближе, нужно было выйти за него замуж.

По словам Каролины, когда она сообщила матери о том, что хочет выйти замуж за Жюно, то специально подчеркнула: «Если ты, конечно, не против».

Она пообещала Грейс:

— Я не стану убегать из дома и выходить замуж против твоей воли. Пусть я буду несчастна, если не смогу его видеть, но не волнуйся, я не стану этого делать.

Мать ответила ей так:

— Выходи за него замуж. В конце концов, что подумают люди после того, как ты два года встречалась с ним?

— Как изменились времена, — заметила Каролина, оглядываясь в прошлое. — Просто удивительно. Я вышла замуж за Филиппа, потому что влюбилась в него. Вроде бы веская причина для замужества. Но потом в одно прекрасное утро просыпаешься и думаешь: «Зачем я это сделала?» Я стала задавать себе этот вопрос уже в первые дни после свадьбы. Филипп договорился со своим другом-фотографом, что тот получит эксклюзивное право фотографировать нас во время медового месяца. Вот тогда все и началось. Это было ужасно и стало началом конца. Но, чтобы поставить точку в наших отношениях, мне потребовалось полтора года. Немалое время.

Когда Каролина окончательно рассталась с Жюно и захотела вернуться домой, родители ее поддержали.

— Мама была искренне рада моему возвращению. Я не осмеливалась развестись или даже произнести слово «развод», потому что католики не разводятся. Несмотря ни на что, нужно терпеть. Но мама сказала: «Тебе нужно развестись». Я ответила: «Как ты можешь говорить такое? Мы же верующие люди». Я добавила, что попробую придумать, как выйти из этого положения, но она сказала: «Религия призвана помогать людям, а не делать их несчастными».

Хотя Каролина продолжала и дальше по воскресеньям ходить в церковь, она не могла причащаться. Однако ей было позволено участвовать в церковной жизни. В 1980 году она подала заявление и получила гражданский развод. Ее прошение о церковном разводе столкнулось с неповоротливой ватиканской бюрократией. Она получила его лишь 12 лет спустя после двух папских комиссий, и тогда ее жизнь вошла в нормальную колею.

Свадьбу с Жюно Каролина не может вспоминать без содрогания:

— Это был не лучший день моей жизни.

По словам Каролины, мать как-то призналась, что ее собственная свадьба была чудовищна.

— Помню, мама говорила, что это был настоящий цирк. Родители даже годы спустя не прикасались к свадебным фотографиям, а во время медового месяца предпочитали не говорить на эту тему. Их свадьба превратилась в безумие. И мама не желала, чтобы у меня все повторилось.

Теперь, по прошествии многих лет, трудно сказать, могла ли Каролина избежать шумихи в прессе. Журналы с ее фотографиями расходились огромными тиражами. В возрасте 16 лет она даже попала на обложку Time.

— Я тут ни при чем, — утверждала Каролина. — В журнале решили напечатать материал о Монако, но статья оказалась обо мне. Когда репортер пожелал задать мне несколько вопросов, я ему нагрубила. Мне не хотелось ни с кем разговаривать, потому что я собиралась учиться в университете и не хотела ничего афишировать. Я хотела, чтобы обо мне все забыли. Но мне сказали, что меня лишь сфотографируют. Я только что вернулась из школы, вошла в квартиру, а там уже сидел фотограф. Мы вышли с ним на балкон. Насколько я помню, снимок получился довольно скверный.

Неудивительно, что Каролина согласна с отцом: привыкнуть к повышенному вниманию прессы невозможно.

— Когда я жила в Париже, я повсюду ходила с немецкой овчаркой. Пока я была с ней, от меня старались держаться подальше или пользовались мощными фотообъективами. Даже сегодня, когда я выхожу из дома, я боюсь, что за мной увяжется папарацци или будет поджидать меня, прячась в кустах. Невозможно уединиться, невозможно чувствовать себя свободной. Постоянно ощущаешь на себе чужие взгляды. Люди не понимают, почему я всегда пытаюсь пресечь это. Им, наверное, кажется, что я обожаю купаться в лучах славы.

Каролина никогда не собирала вырезки из газет, где говорилось о ней. Даже когда их присылают по почте, она обычно оставляет их без внимания. (Ей до сих пор присылают такие вырезки люди, наивно полагающие, что ей нравится читать о себе и любоваться своими фотоснимками.)

— Когда такое читаешь, кажется, будто речь идет о другом человеке. Стоит мне пробежать глазами статью, как меня начинает душить смех, потому что там пишут полную чушь и бессмыслицу. Но потом я говорю себе: они пишут обо мне, причем неправду. И тут я выхожу из себя. Когда газетчикам нечего написать, они начинают сочинять всякие небылицы.

Она согласна с Ренье и в том, что в ее положении трудно найти друзей. Не потому, что ей этого не хочется, а потому, что постоянно закрадывается сомнение: а вдруг этому человеку от меня что-то нужно?

Неудивительно, что дружба с теми, кто ей близок сейчас, началась еще в детстве.

— Согласитесь, невозможно постоянно сомневаться в друзьях. Приходится принимать их такими, какие они есть. Когда в ком-то сомневаешься и гадаешь, настоящий он друг или нет, это не совсем красиво с вашей стороны.

Тем не менее ей всегда было трудно полностью доверять людям.