– Дерьмо никуда не девается со временем, Таб, и...

– Заткнись, – приказала я, и его голова слегка дернулась.

Я проигнорировала это и продолжила.

– Шай, мне было девятнадцать. Я понятия не имела, кто я такая. Я все еще не открыла себя полностью. Ты этого не видел, но между тем временем и тем, когда ты вернулся в мою жизнь, я прошла через целый ряд событий. Музыка. Друзья. Места, где я зависала. Одежда, которую я носила. Не знаю, зачем я это делала, – я улыбнулся ему. – Я знаю, что это было весело.

– Не морочь мне голову, – ответил он. – Это дерьмо началось, когда я накинулся на тебя незаслуженно.

Я почувствовала, что моя улыбка покинула меня, и наклонилась, чтобы смягчить удар, когда призналась.

– Ага. – Я заметила, как по его лицу пробежала тень, и быстро продолжила. – Но Шай, дорогой, это случилось бы в любом случае. Может быть, по-другому, но каждый в этом возрасте отправляется в путешествие, чтобы узнать, кто он. Ты сделал это, и это привело тебя в «Хаос». Я тоже сделала это, и окольным путем это вернуло меня домой и к тебе.

Тень ушла с его лица, но лишь немного, прежде чем он тихо сказал.

– Во-первых, я должен жить с тем, что это забрало тебя у меня и привело к тому парню. Да, детка, это привело тебя обратно ко мне, но я почти потерял тебя, а ты тем временем страдала, теряя все. Во-вторых, и это у меня сейчас на уме, я не хочу, чтобы ты возвращалась к этому по какой-то причине и позволяла тому, что я сделал, проникать тебе под кожу.

Я покачала головой и наклонилась так близко, что мои груди коснулись его руки, и я положила руку ему на грудь.

– Шай, с этим покончено. Всем этим. Джейсон ушел, и в этом нет ничьей вины. Это просто то, что жизнь приготовила для меня. И мы прошли ту плохую историю, которая у нас была. Она не вернется.

– Мама оставила папу из-за того дерьма, что он сделал с ней в колледже. За долбанное десятилетие до того, как она бросила его из-за этого.

Так вот оно что.

– Я не твоя мама, дорогой, – осторожно сказала я ему.

– Дерьмо никуда не девается, – повторил он.

– Они умерли, – объявила я, и эта боль, которую он думал, что прячет за ухмылками или случайными разговорами, промелькнула в его глазах. И все же я продолжала. – Они не оставили тебя, Шай. Они умерли. Я обещала, что не оставлю тебя, и, честно говоря, ты заставил моего домовладельца против его воли согласиться с тем, с чем ты хочешь, и вечно таскаешь мою задницу туда, куда тебе вздумается и если бы у меня были причины злиться, они бы появились еще в прошлом месяце. Но я понимаю, что ты такой, какой есть. Ты заботишься обо мне и о том, что у нас есть. Мы также знаем, каково это – не иметь всего этого, поэтому мы не позволяем этому дерьму вставать между ними.

Его брови поползли вверх.

– Тебе не нравится, когда я таскаю всюду твою задницу?

– Поначалу это меня пугало, – я снова усмехнулась. – А теперь, по-моему, это даже горячо.

Он изучал меня мгновение, прежде чем его глаза прояснились, а губы дернулись.

Я позволила своей улыбке исчезнуть и прижала руку к его груди.

– Я не оставлю тебя, Шай. Ты не потеряешь меня, потому что тогда я потеряю тебя, а этого не случится.

Он задержал на мне взгляд на два удара сердца, и я увидела, что он стал теплым и целеустремленным, а потом Шай прошептал в восторге.

– Ты великолепна, Табби.

– Я знаю, – беззаботно ответила я, снова улыбнувшись. – Мой мужчина говорит мне это все время.

Он опустил взгляд на мой рот и приказал.

– Поцелуй меня, детка.

Так все и решилось. Все было хорошо.

Я наклонилась вперед и сделала то, что он мне сказал.

У него был вкус пива с легким привкусом текилы.

Вот Шай.

Вот я.

Все прекрасно.

***

Мы остались в баре подольше, чтобы выпить еще пива, поужинать и сыграть десять партий в бильярд. Я выиграла четыре, Шай выиграл шесть. Однако пари, которое мы заключили на этот раз, было намного интереснее и включало в себя то, что я буду регулярно отсасывать у него.

Поскольку я уже делала это регулярно, и мне это нравилось, это не было проблемой, но я бы не призналась Шаю в этом, поэтому целенаправленно позволила ему выиграть эту последнюю партию.

Я думала о том, чтобы отдать ему его выигрыш, когда он впустил нас в мою квартиру. Я была так занята приятными мыслями, что не заметила, что на кухне горел свет. Я также не заметила, что Шай остановился как вкопанный, пока не столкнулась с ним.

– Шай, дорогой, что...? – начала я, шагнув к нему, и проследила за его взглядом в сторону кухни.

То, что я увидела, заставило меня застыть как статуя.

Кейн Аллен, мой отец, сидел на барном стуле.

Я была его дочерью, но папа был сексуален так, что даже я знала, что он серьезно сексуален. Темные волосы смешались с небольшим количеством седины. Шикарная байкерская козлиная бородка на подбородке, в которой тоже было немного седины. Он подарил мне мои глаза, сапфирово-синие, только его могли быть теплыми или пронзительными. У него было большое тело, которое его хорошие гены поддерживали в форме, так как он, черт возьми, не работал и пил, и ел то, что хотел. У него также были морщинки в уголках его глаз, которые я любила, потому что они углублялись, когда он смеялся.

Сейчас он не смеялся.

Он сидел на барном стуле, ноги широко расставлены, локти покоились на бедрах, он перебрасывал бутылку пива из одной руки в другую, а глаза устремлены на нас.

Он знал. Я поняла, что он знал, по ощущению напряжения в комнате и выражению его лица.

Он знал.

О Боже.

– Папа... – начала я, делая два шага к нему.

– Пит сказал мне, – прервал он меня, и его тон заставил меня остановиться. – Моя дочь мне ничего не сказала. Пит приходил сюда вчера утром в гости и видел, как Шай уходил. Я