сестры нет на базе.

Вскидываю взгляд на полковника.

– Что?

– Когда ты не вышла на связь, я избавилась от неё. Продала.

Земля уходит у меня из-под ног, комната начинает вращаться, а полковник продолжает:

– Я говорила, что ты должна выходить на связь раз в неделю, ты нарушила правила, я внесла коррективы.

Какого хрена происходит?

– Она жива?

– Думаю, да.

– Где она?

– Я продала её неофитам из соседнего города.

Неофиты – это фанатики, которые живут у базы номер девять. Ничего не понимаю.

– Для чего?

– Она стала помехой для меня, и я от неё избавилась. Она и её ребенок теперь живут там. Барон ищет таких, как она.

– Барон? О чем вы вообще говорите?

Полковник сцепляет пальцы в замок и ставит локти на стол. Она смотрит на меня немигающим взглядом и говорит:

– Я не собираюсь объяснять тебе кто, что и зачем. Могу сказать, что твоя сестра и её ребенок больше здесь не живут. Я продала их. Можешь не переживать, у твоей сестры есть лекарство, то, что дала ей я, уже скорее всего закончилось, но, поверь, Барон заботится о святых матерях. Лексе там ничего не угрожает.

Будто благополучие Лексы заботит полковника.

– Где Лари?

– Он препятствовал, я приказала Зейну избавиться от него.

Сердце бухает о ребра.

Пока меня не было, всё пошло крахом. Для чего я заманила сюда Закари? Здесь… никого нет.

Зейн избавился от Лари? Что за бред? Лекса у какого-то Барона? А я нажила себе врага ради… ничего?

– Габи…

– Она здесь. Живет с семьей по соседству. Можешь забрать её.

– Я выполнила часть уговора, а вы – нет.

Полковник ничего не говорит.

Подлая мразь!

Время поджимает. Скоро приедет Закари, у меня нет сомнений, что он отправился на поиски вакцины.

– Мне нужен инсулин, припасы, топливо.

Смотрю на полковника и ничего не чувствую.

Почему нет злости и ненависти? Где горе и растерянность?

Я не знаю.

Уверена только в одном – нужно уходить. Бежать. Я должна исчезнуть.

– Как я понимаю, Габриэлла остается здесь? – спрашивает полковник.

Как бы мне не было тяжело оставлять девочку, я знаю, что тут она в безопасности. А там, за пределами защитных барьеров, – ад. Я не могу её забрать.

– Остается.

– Мудрое решение.

Как будто меня заботит её одобрение. Те времена давно прошли, и кроме презрения я к ней ничего не испытываю.

Рация на столе полковника оживает.

– Полковник Келлер, на подъезде к базе зафиксированы четыре машины.

Полковник бросает на меня взгляд, в котором я отчетливо вижу, что она не ожидала от меня этого. А я всё же заставила Закари прийти сюда. Не прошло и трёх месяцев.

– Это мой сын, пустить его и не препятствовать.

– Есть, мэм.

– Лекарство, оружие, топливо и продукты, – напоминаю я.

– Зейн проводит тебя.

– Где мне найти сестру?

– В Бериморе есть школа, там держат святых матерей. Думаю, твоя сестра там.

Выхожу из кабинета и практически врезаюсь в Зейна. Он смотрит на меня и не верит своим глазам.

– Брукс?

Толкаю его в грудь, и не ожидая от меня такого, Зейн отступает назад.

– Куда ты дел Лари?!

Зейн отводит взгляд в сторону, и меня начинает трясти.

– Где он?

– Я не знаю. Я вывез его за город и оставил, – шепотом говорит он.

– Вывез за город? Словно нерадивого пса? Зейн!

Зейн молчит, но его взгляд… я его никогда таким не видела. Он словно заблудился в своих помыслах.

Кто я такая, чтобы судить его за поступки? Я сама выполнила приказ полковника, он сделал то же самое.

Я ничем не лучше.

В голове всплывает наша последняя встреча. Зейн просил меня пойти с ним.

– Когда ты просил меня уйти с тобой, ты уже знал, что Лексы нет на базе, а Лари прогнали?

Драгоценные секунды утекают, но я должна услышать ответ.

– Да, но…

– Почему ты не сказал мне?

Господи, как всё это глупо.

– Я… Алекс, у меня были причины молчать…

Прячу лицо в ладонях и пытаюсь выровнять дыхание. Меня кидает из стороны в сторону. То я ничего не чувствую, то чувствую слишком многое.

Убираю руки от лица и, смотря на Зейна, шепчу:

– Если бы ты сказал, этого можно было бы избежать.

Всего, что я натворила, можно было бы избежать…

– Зак приедет?

– Да.

– Как ты его убедила?

Наши взгляды пересекаются, и я отвечаю:

– Тебе лучше не знать.

Зейн подступает ко мне, поднимает руки, словно хочет обнять. Даже если я сейчас и похожа на побитую несчастную жертву, мне не нужна жалость.

Толкаю его со всей силы. Вся моя ярость выплескивается наружу. Я их всех ненавижу.

Зейн снова подходит, он пытается успокоить меня, но это ничего не значит. Он берет мою руку, но я вырываю её и, замахнувшись, хочу ударить его, но перед глазами всплывает лицо старшего брата.

– Мне нужно, – опускаю руку. – Топливо, еда, лекарство для сестры и оружие.

– Ты знаешь, где она?

– А ты – нет?

– Нет.

– Мне нужны припасы.

Зейн кивает и, развернувшись, уходит вдаль, я иду за ним.

Останавливаемся только в кабинете, где готовят провизию для тех, кто отправляется на вылазки. Я сгребаю всё, что только можно, наполняю рюкзак лекарствами и едой, жаль, инсулина всего три ампулы. Ноша становится увесистой, но я закидываю туда пистолет, три коробки патронов, две гранаты (дай бог они не взорвутся в рюкзаке). Больше ничего не влезает. Беру ещё один пистолет и убираю его в карман на липучке.

– Топливо.

Практически бегом направляемся в гараж. Зейн больше не предпринимает попыток со мной заговорить. Я же боюсь, что за очередным поворотом окажется фигура Закари.

Бежать, бежать как можно быстрее.

Берем канистры и отправляемся на улицу.

Заправляю бак на максимум, Зейн устанавливает на мотоцикл держатели и вешает две канистры по обе стороны от мотоцикла. Пока мы всё это делаем, он молчит. Волк на удивление сидит у переднего колеса и наблюдает за моими сумбурными движениями. Проверяю, как всё закреплено.

Руки трясутся.

Мотоцикл стоит в тени здания, но я вижу ворота, а потом слышу, как они открываются. Сердце обрывается. Четыре машины, именно так сказали по рации. Мне нужно проехать незамеченной. Как это сделать? Если Зак увидит меня, то убьет, сомнений по этому поводу у меня нет. У него, я думаю, – тоже.

Из тумана на свет прожектора выходит фигура в черном. Я узнаю его по походке.

Непроизвольно отступаю на шаг назад. Сердце моментально разгоняется до своего максимума. Дыхание учащается, и я вижу перед собой облако выдыхаемого