Я услышала, как отец снова и снова пытался откашляться:

– Маккензи.

Ножки его стула скрипнули по полу. Я не могла поднять глаза. У меня не было на это сил. А потом он обнял меня. Он опустился на колени, прижал мою голову к своей груди и шумно втянул в себя воздух.

– Маккензи, мне так жаль.

Он крепче обнял меня.

Я могла расплакаться в тот момент. Я могла остановиться на этом, удовлетворившись сделанным мною признанием. Но это была не вся правда, которую я хотела донести до него.

– Я не в состоянии смотреть на себя в зеркало. Как же я могу заставить тебя смотреть на меня? – прошептала я.

Мне так не хватало ее.

Я хотела, чтобы она была рядом.

Я не хотела, чтобы отец обнимал меня.

Я хотела, чтобы она обнимала меня.

– Я не хочу, чтобы она была привидением, папа.

– Я знаю. – Он погладил меня по голове и откинул с моего лба прядь волос, как обычно делала мама, а иногда и Уиллоу. – Я знаю. Поверь мне. – Его голос стал хриплым. – Мне так не хватает твоей сестры, что иногда это становится просто невыносимым.

То, что я плакала в объятиях отца, было естественно. Но мне нужен был не он. Я только думала, что он мне нужен. Я только думала, что мне нужна была мама. Но мне не нужен был никто, даже Робби.

Я хотела, чтобы меня обнимала лишь она. Но она не могла этого сделать.

Я отстранилась от отца, и он обхватил ладонями мое лицо.

– Прости меня, родная. Мне так жаль.

Он снова обнял меня за плечи и крепко прижал к груди.

Я бросила взгляд на Райана, и, должно быть, он что-то увидел в моих глазах, потому что снова подался вперед.

– Э-э-э… мистер Малколм?

Мой отец поднял голову.

– Да?

Райан наблюдал за мной, и я кивнула ему и поправила рубашку. Она вся была в пятнах от слез.

– Что у вас с… – Он жестом указал на дом.

– А-а-а.

Отец посмотрел на меня, и я попыталась улыбнуться.

– Я в порядке.

Он все еще колебался.

– Правда, – добавила я.

– О’кей. – Он сел на стул, стоявший рядом со мной, и провел рукой по лицу. – Я не изменяю маме. Мэллори – моя коллега, и я переехал к ней, потому что нам нужно как можно скорее закончить один проект. Мы весь день работали над ним, и нам даже пришлось призвать на помощь еще нескольких человек. Нам приходится работать круглые сутки, и… – Он поднял голову и посмотрел на часы, висевшие на стене. – Нас скоро могут прервать. Сюда едут еще некоторые наши коллеги. Они едут прямо из офиса.

– Ты сказал мне, что уходишь от нас. Ты сказал, что уходишь из-за нее.

– Да, сказал. Но это не так. – Казалось, обвиняющие нотки в моем голосе не смутили его. – То есть я сказал, что перебираюсь поближе к Робби, и это правда. Твоя мама навещает Робби сегодня, а я поеду к нему завтра. Я не собирался приезжать сюда, пока прошлым вечером, когда я ехал по шоссе, мне не позвонил начальник. Я думал, что на тот момент рабочий день закончился, но это было не так.

Я покачала головой.

– Тогда почему ты сказал мне, что уходишь от нас к другой женщине?

– Потому что ты подумала это, а я лишь не стал тебя разубеждать. – Он вздохнул, начал было говорить, потом еще раз вздохнул. – Я работал вчера с Мэллори, но это все. Только работал. И мы с твоей мамой действительно разъезжаемся, но я не бросаю ее из-за кого-то. Я здесь, чтобы работать, только чтобы работать. И я вправду переезжаю поближе к Робби, по крайней мере, на то время, пока мы с мамой не уладим все вопросы.

Я почувствовала, как выругалась Уиллоу. Но я уже могла достаточно трезво рассуждать, чтобы понять, что это выругалась не она. Это сделала я. Это сделала та часть меня, которая все еще была связана с ней.

– Это все какая-то бессмыслица, – прорычала я. – Ты ведешь себя непонятно. Ты и мама. – Я подалась вперед. – Я все понимаю. Я не разговариваю с вами, но и вы не разговариваете со мной. Почему никто не хочет разговаривать?

Я уже кричала.

– Черт возьми, начните разговаривать! ПОГОВОРИ С МАМОЙ! ПОГОВОРИ СО МНОЙ! ПОГОВОРИ С… МНЕ НАПЛЕВАТЬ! ПОГОВОРИ С ЧЕРТОВЫМ ПСИХОТЕРАПЕВТОМ!

Никто не сказал мне, чтобы я понизила голос. Никто не попытался заткнуть меня.

А если кто-то и попытался бы, я обрушилась бы на него.

Я кипела от злобы. Она была неистовой и нездоровой, и во мне ее было слишком много.

Успокойся, Маккензи, – сказала я себе.

Наступило долгое молчание.

А потом мы услышали, как позвонили в дверь. Мэллори поднялась по лестнице с цокольного этажа, бросила на нас быстрый взгляд и направилась к входной двери.

В дом вошло несколько человек. Мужчины в деловых костюмах и женщины в строгих юбках. Мой отец не солгал. Они выглядели так, словно приехали сюда прямо из офиса.

Он не солгал.

Он не солгал.

Я отъехала назад на стуле, подняла ноги на сиденье и обхватила их руками. Положив голову на колени, я стала глубоко дышать.

Он не солгал.

Я молчала, и Райан спросил:

– Может быть, нам лучше уйти?

Я кивнула.

– С тобой все будет в порядке, Мак?

Господи. Он назвал меня так, как называла меня она. Но это было нечестно. Все в нашей семье называли меня так. Но это она придумала это уменьшительное имя, когда… Я почувствовала злость и приближение истерики.

– Хочешь уйти? – Райан наклонился ко мне.

Я подняла голову, чувствуя себя обнаженной, чувствуя, что с меня содрали кожу. И снова кивнула.

– Да.

Райан взял меня за руку и повел в дом. Отец пошел вслед за нами и, проходя мимо Мэллори, что-то сказал ей. Их коллеги уже спустились в цокольный этаж.

– Я скоро вернусь, – сказал ей отец. – Дай мне минуту побыть с дочерью.

Он вышел вслед за нами на крыльцо и закрыл за собой дверь.

– Они заказали еду на дом, так что нас могут снова прервать.

Он посмотрел на меня.

Нельзя было не заметить, что мой отец страдал. На вид ему можно было дать все шестьдесят, а не сорок.

– Если я буду нужен тебе, я всегда буду рядом, – сказал он. – Я брошу все и примчусь к тебе. Я не лгу.

Он был мне нужен, когда умерла Уиллоу. Он был нужен мне все эти месяцы после трагедии. И я буду нуждаться в нем до тех пор, пока не стану взрослой. Но как я могла сказать это, когда сегодня он выбрал свою работу? И могла ли я сказать ему это?