– Всё замечательно, ты красивая, – лаконично ответил я, присев на край кровати. – Рад, что ты вернулась. – После свадьбы Джеймса и Эмилии модель спешила в Нью-Йорк на срочную съемку, а вчера прилетела в Лос-Анджелес. Наконец-то я смогу поставить точку.

Софи пропустила улыбку и начала красить ногти. Такие улыбки принято звать вежливыми, когда человек не хочет, но всё-таки улыбается.

– В двенадцать поеду к Луи.

Я озадаченно нахмурился, а Софи закатила глаза, поясняя:

– Луи – фотограф. Я рекламирую парфюм.

– А… точно.

Не поверила, разумеется. Хотя, когда я ее слушал?

– Ну, – Софи открутила крышку, заполняя комнату едким запахом лака. – Как у тебя дела?

– Превосходно, – ответил я. – Сейчас в студию. Будем записывать новую песню. Марти говорит, «Уничтоженное мраком» – хит.

– Интересное название.

Модель водила кисточкой, окрашивая ногти в синий цвет. Только не спрашивай, о ком песня, Соф, пожалуйста, я не выдержу снова тебе лгать.

– Как группа? Вернули деревенщину? – незаинтересованно, по-светски любезно, спросила Штерн.

– Нет.

Софи приоткрыла рот, думая узнать что-то еще, но скривилась от боли.

– Соф? – испуганно позвал я, вскочив с кровати. Девушка выронила кисточку с лаком и стиснула зубы, бледнея. – Соф, что с тобой?

– Ничего, – произнесла на выдохе, – сердце прихватило. Дай таблетки… там, в сумке.

Я кинулся к одной из ее сумок и достал из кармашка белые круглые таблетки в прозрачной баночке. Отдал Софи. Она, ломано улыбаясь в знак благодарности, высыпала две на ладонь и проглотила.

– Что это было?

– Ничего, – спокойно повторила Штерн. – Сердце проказничает.

Мое беспокойство не волновало Соф. Она вновь красила ногти, насвистывая французскую колыбельную. Но я видел: глубокая морщинка залегла на переносице, а на щеки не вернулся румянец.

– Соф… – позвал я, потрепав ее по плечу.

Софи с теплом во взгляде посмотрела на меня. Хрупкая, но со стержнем внутри. Она взрослее Ари и никогда не будет дурить мне голову. Я знал, Софи Штерн подходит мне больше, но… Я должен отпустить ее.

***

Кондиционер в дорогом итальянском ресторане неисправен. А может, я слишком взволнован и поэтому весь взмок. Сидел за столиком у окна и, барабаня пальцами по столу, сверлил взглядом входную дверь. Она опаздывала. Конечно, она всегда опаздывала, но сегодня время тянулось особенно медленно. Капли пота текли по моей шее, заставляя вздрагивать, а рубашка неприятно липла к телу.

Когда я перевел глаза с входа в ресторан на часы, она соизволила прийти. Как всегда, словно сошла с подиума: локоны красиво уложены, волосок к волоску, а белое вязаное платье обтягивает бедра и контрастирует с цветом кожи – загар выглядит темнее, девушка похожа на жженную карамель.

Она остановилась у столика и я, прочистив горло, сказал:

– Здравствуй, Софи.

Девушка не изменилась в лице.

– Садись, – добавил я.

Софи осталась на месте, постукивая пальцами по столу – как и я, минутами ранее; только ногти у Штерн значительно длиннее, что усиливало раздражающий стук. Она чего-то ждет от меня…

– Ой, – я вскочил со своего места и отодвинул для Софи стул.

– Спасибо, – ровным голосом ответила она, присев. – Зачем я здесь? По телефону ты сказал что-то срочное… Пришлось уйти посреди фотосессии. Опять припадок?

Она ни о чем не догадывается. Совершенно ни о чем! Говорит спокойно, жестом зовет официанта и точно не ждет от этого разговора перемен. Но жду я.

– Соф, – я потупил взгляд, не зная, как начать. – Соф, думаю, ты заметила, всё уже не так… не так, как было раньше. Нам нужно расстаться. Давно нужно было расстаться.

Она подняла глаза и сказала то, что я совсем не ожидал услышать:

– Ты не такой умный, как считаешь. И твое чувство вины… бесполезный фарс.

– О чем ты? – я напрягся, искоса смотря на спокойную модель.

Она поводила вилкой в принесенном салате.

– Я знала про фото в газетах. И про нее – тоже знала. – Софи сделала паузу. – Но это не повлияло на мои чувства. Хотя должно было.

Понимание того, что я никогда не был знаком с настоящей Софи, молотом ударило по голове. Она всё знала. Софи показывала мне то, что я хотел. Незачем было капать глубоко, узнавать ее. А зря.

– Почему ты решился именно сейчас, глупенький? – Соф с любопытством разглядывала меня. Ее пухлые губы цвета земляничного варенья растянулись в улыбке. – У тебя было столько шансов поставить точку, Стивен Рэтбоун. Столько… возможностей. – Она облегченно выдохнула. Давно ждала, когда я порву с ней?

– Извини, Софи.

Мозг отказывался функционировать, я сжимал бокал с вином, не замечая, как рукав белоснежной рубашки окунается в соус пасты с морепродуктами. Раньше я гордился: мне удалось поймать в сети крупную рыбу, нет – царицу морскую. Посредственный музыканьтишка и королева подиумов Европы!

– Зачем я был нужен тебе, Соф? Сдалась тебе Америка с Тайрой Бэнкс и ее шоу16. Почему ты выбрала меня?

В дорогих ресторанах женский смех редкость. Дамы предпочитают вести себя сдержанно. Но Софи Штерн хохотала: звонко, наигранно, привлекая внимание.

– Потому что я люблю тебя, Стив! И смотрю на всё сквозь пальцы.

– Ни к чему жертвы, – пробормотал я стыдливо. – Я был влюблен в тебя…

– Но ее любишь больше! – взорвалась Софи, выронив вилку: серебряный прибор звонко ударился о поверхность тарелки. – Я видела фотографии! Ты полагал, я буду наслаждаться подиумом, как обычная пустышка? Или ты неуязвимый? Ты о ком-нибудь, кроме себя, думал?!

Софи перебросила шоколадные локоны через плечо, вкладывая в жест отвращение и злость. Маска окончательно слетела с ее лица, отклеилась по кусочку и разбилась.

– Я видела тебя с ней и продолжала любить! Зачем? Почему? Не знаю, Стивен! Я надеялась, получится всё исправить. Но… нет другого выхода, понимаешь? Я не хочу проиграть. Ох, о чем я, мы проиграли. Осталось узнать – с какими потерями. Давай уедем? Пожалуйста, давай всё бросим и уедем!

Что за бред она несет? Сбивчиво говорит, маниакально поблескивает потемневшими глазами.

– Зря, очень зря ты не расстался со мной, когда нашел ее. Ты благородный! Правильный! Честный! – Я скривился, понимая – ни один из этих эпитетов мне не подходит. – У тебя была возможность уйти красиво, а ты… – Соф замолчала. Костяшки ее загорелых пальцев побелели. – Но можем не расставаться. Если мы уедем, всё будет хорошо. Да. Оставим позади чертово пепелище.