И все… Все. Боль отступает. Боли нет места там, где есть холодный расчет.

Лала ежится, вздрагивает. Впивается в мой зад ноготками.

– Давай на животик, хорошо?

Отчаянно кивает. Подрагивая от нетерпения, переворачивается. И я по новой начинаю ее ласкать. Медленно и тягуче. Целую шейку, прохожусь языком вдоль позвоночника. Глажу нежные ягодицы. И между. Капаю заранее заготовленной смазкой. Лялька опять зажимается.

– Нет-нет, будет хорошо. Веришь?

Расслабляется. Доверяет. Моя девочка… Собираю губами выступивший на спине пот. И тяну ее. Сначала одним пальцем, следом двумя. Колотит обоих. Как же она пахнет! Жадно втягиваю носом воздух. Замираю, впитывая в себя новые острые ароматы. Кровь закипает. Обдает паром. Какая же ты мокрая для меня! Задираю бедра вверх, заставляя ее встать на колени, и приставляю головку.

– Нет! Нет… Больно, Назар.

– Чуть-чуть потерпи, ладно? – отвожу волосы, целую плечико. – Больно только вначале. Потом будет хорошо.

Она понемногу расслабляется, чему здорово способствуют мои поглаживающие клитор пальцы. Медленно продвигаюсь в мучительно жаркую тесноту. Лала хнычет, я что-то утешающе шепчу ей на ушко и глажу, глажу… В том темпе, что она любит обычно. А освоившись в ее попке, проталкиваю палец чуть ниже, ощущая собственные движения через тонкую перегородку. Крышу сносит. Лялька музыкально кончает. Хрипит. Трепещет, рвется в моих руках…

– Назар! Наза-а-ар…

– Да, моя девочка, да. Вот так. Хорошо? Я же говорил.

Лицо заплаканное. Сцеловываю слезы. Успокаивающе поглаживаю пальцами, не прекращая размеренно двигаться.

– Я не ожидала… Это просто... – Лала сбивается, захлебываясь собственными рваными вдохами.

– Всего лишь двойное проникновение. Я говорил, что будет хорошо.

– Да. Наверное…

Слизываю языком соленые дорожки со щек. Чуть сгибаю пальцы, вокруг которых она все еще пульсирует:

– Хочешь, чтобы вместо них был член Антона?

ГЛАВА 25

ГЛАВА 25

А ты же говорила, мама, сразу,

Что это не любовь, это – зараза.

Мама, пойми, отключился разум –

Будто с тобой так не было ни разу?!

«Зараза» – Elvira T

Лала

Меня накрывает вторым оргазмом, прежде чем я успеваю осмыслить слова Назара. Я дрожу, как последняя шлюха, нанизанная на член и пальцы. И мир перед глазами гаснет от оглушающего греховного удовольствия. Аллах! Он правда это сказал? Границы дозволенного сметены. Пена условностей сдута. А в голове… оказывается, я так явно могу это представить! Их вдвоем. Грязно. Неправильно. Дико порочно.

И как холодный душ мысль – значит, вот за кого Назар меня принимает? Думает, я…

– Я не ш-шлюха, – скулю, выстукивая зубами.

– Конечно, нет. Ну конечно, лялька.

Вслушиваюсь в голос мужа, но он звучит вполне обычно. В нем нет насмешки, нет осуждения. Разве что он немного вибрирует из-за сбившегося дыхания. Я и сама задыхаюсь. Так, может, это нехватка воздуха спровоцировала слуховые галлюцинации? Или я его неправильно поняла. Что, наверное, неудивительно, учитывая то, насколько мощный чувственный взрыв я пережила по вине Звягинцева. После такого собрать мозги в кучу не так-то просто. Меня до сих пор будто на волнах качает. Мышцы таза конвульсивно сокращаются. Поясницу болезненно тянет. А в заднице так саднит, что я понятия не имею, как высижу хотя бы первую пару.

– То, что ты предлагаешь… Это…

– Это выход, лялька.

Как можно вот так говорить об этом и продолжать меня целовать?!

– Ты бредешь.

– А ты течешь. От одной только мысли. – Назар прихватывает кожу на затылке зубами и мягко проходится подушечками по той самой точке внутри. Меня ошпаривает стыд. Потому что он прав. Я не знаю, как с этим стыдом справляться. Это слишком. Я не нравлюсь себе такой. Потерявшей контроль над собственным телом и эмоциями.

Отчаянно бьюсь, чтобы сбросить с себя Назара. Из глаз непрерывным потоком катятся слезы. Зачем он притащил Антона в нашу постель?! Ну, зачем? Все же хорошо было!

– Ч-что бы ты обо м-мне не думал, я никогда не представляла Дубину на твоем месте! – ору, насколько хватает сил. Правда, выходит не очень убедительно, невозможно одновременно орать и рыдать взахлеб. – Т-ты сам… Зачем? К-как ты мог произнести его имя в такой м-момент? Трахал меня и думал о том… О том, что… – я даже договорить не могу!

– О том, что я, блядь, хочу большего!

Что-то в голосе мужа заставляет меня остыть. В полнейшем замешательстве я откатываюсь на край постели. Отвожу упавшие на лицо волосы и устремляю на него растерянный взгляд. Никогда еще я не видела Назара таким! Желваки вздуты. Крылья носа трепещут. А челюсти до того сжаты, что становится вообще непонятно, откуда идет его голос.

Гребаный чревовещатель.

Что значит – большего? Как дура открываю и закрываю рот. Губы по-детски кривятся и дрожат. Приходится плотно сжимать их, чтобы опять не скатиться в истерику.

– Большего? Объясни, пожалуйста. До меня не доходит. Я думала, у нас все хорошо… Тебе чего-то не хватало? – шарю взглядом по лицу мужа.

Наверное, я могу собой гордиться, потому что в такой сложной ситуации мне удается взять себя в руки. Я совсем как взрослая, да. Говорю разумные вещи. Озвучиваю свои страхи. Так почему же мне все хуже и хуже? И хочется плакать, взобравшись к нему на колени. Так хочется плакать! Неужели ему было плохо со мной?

Звягинцев грязно ругается. Подтягивает меня за руку к себе. Как раз тогда, когда моя напускная бравада сметается новым потоком слез.

– Конечно, все хорошо. Конечно, – с какой-то злостью, что ли, шепчет мне в макушку, гладит, путаясь пальцами в волосах. – Не плачь. Ты только не плачь, пожалуйста.

– Т-тогда я тебя не п-понимаю!

Даже представлять не хочу, на кого я в этот момент похожа. Выпотрошенная, размазанная. Ничего не понимающая. Желающая лишь одного – чтобы все стало как раньше. До того, как мой муж, трахая меня пальцами, вдруг спросил: «Хочешь, чтобы вместо них был член Антона?».

– Говоря о большем, я имел в виду вовсе не секс.

Назар обхватывает ладонями мои мокрые щеки. Мы замираем друг напротив друга, касаясь лбами. Смешивая так и не успокоившееся дыхание. Открытые и честные…

– А что? – наивно интересуюсь я.

– Я хочу твои чувства, Лала. Очень