– Полиция! Выходите с поднятыми руками!

Как же это приятно – выходить из темного подвала с поднятыми кверху руками. У Рикке было такое впечатление, словно она родилась заново. Серьезные деловитые сотрудники полиции из участка Беллахёй даже не подозревали, что выступают в роли акушеров, принимающих роды.

Мертвый Нильс оказался еще страшнее живого – глаза выпучены, физиономия перекошена, на волосах кровь. И пахло от него нехорошо, обделался напоследок. Плохо жил Нильс Лёвквист-Мортен и плохо умер.

– Это – Татуировщик, – сказала коллегам Рикке, кивая на распростертое на полу тело. – Татуировщик.

Кто-то удивленно присвистнул, кто-то недоверчиво покачал головой, кто-то прочувственно сказал: «Gedeknepper!».[140] Приехав на обычное бытовое убийство невозможно поверить, что убитый и есть тот самый неуловимый серийный убийца, которого мечтал поймать каждый полицейский в Копенгагене.

Непонятно, какие мотивы двигали Нильсом, когда он устроил тайник в одном из ящиков на колесиках, что стояли в его спальне под кроватью – беспечность или очень хитрый расчет, но этот расчет оправдался на все сто процентов. Действительно – ну кому может прийти в голову, что в ящике под кроватью серийный убийца спрячет орудия своего «труда»? От такого осторожного и хитрого типа, как Татуировщик, следовало ожидать больше изобретательности – какой-то хорошо замаскированной ниши в стене, тайного отсека в шкафу, ну, на худой конец можно было устроить тайник в корпусе старого пылесоса, что стоял на антресолях.

Но в кроватном ящике? Нонсес!

Однако этот «нонсенс» не смог найти при обыске такой хитрый лис, как Оле, опытный полицейский, сведущий в хитростях и уловках преступников и имеющий то, что называют интуицией или шестым чувством. Недаром кто-то из великих детективщиков советовал прятать предметы на самом видном месте – там их никогда не найдут.

О позоре Оле знали только он и Рикке, но бедному Оле от этого не было легче.

– Это невозможно, – начинал он, как только они с Рикке оставались наедине. Это просто невозможно! Я же выдвигал эти чертовы ящики! Там не было ни машинки, ни удавки!

Иногда вместо «эти чертовы ящики» Оле говорил слова покрепче.

Выдвинув ящик, орудий Татуировщика нельзя было заметить, потому что ящики сверху были закрыты крышками, да и лежали орудия не в открытом виде, а в нише, аккуратно устроенной среди постельного белья и сверху тоже были покрыты двумя простынями. Аккуратно сложенными. Подняв крышку, нельзя было предположить, что в ящике кроме простыней и наволочек есть еще что-то. Под верхней простыней, лежала вторая, сунув руку сбоку тоже нельзя было добраться до тайного содержимого. Нет, этот проклятый Нильс определенно понимал толк в тайниках! И ящиков было четыре, а не один. Человек не хочет загромождать пространство в своем чудесном доме лишними шкафами, вот и загромождает до предела то, что уже загромождено. Логично и естественно.

– Я же выдвигал каждый ящик и обшаривал его! Времени у меня было достаточно!

Как Оле обшаривал, Рикке прекрасно представляла. В спешке – это раз, что бы он там не говорил о времени. Когда проникаешь в чужой дом в отсутствие хозяина, не имея на то никаких законных оснований, то всегда торопишься. Да, Рикке страховала Оле, но случайности возможны всегда – предположим, что Нильс внезапно решил вернуться домой, а телефон Рикке разрядился или пришел в негодность от падения на пол, и она не может предупредить Оле. Это счастливые совпадения крайне редки, а несчастливые случаются сплошь и рядом. В конце концов, Оле рисковал не чем-нибудь, а своей карьерой и своей будущей пенсией. Вернись не вовремя Нильс, да еще с кем-то (лишний свидетель никогда не мешает), да вызови они полицию… Назавтра все газеты, как бумажные, так и сетевые, пестрели бы заголовками «Инспектор столичной полиции в свободное время обчищал дома датчан» или «Воровать – не убийц ловить». Нелегко бы пришлось инспектору Оле Рийсу. Бывшему инспектору Оле Рийсу. Комиссар Йенсен обожал показательные порки в своем ведомстве, потому что имидж неутомимого борца с недостатками способствует популярности и карьерному росту, в отличие от имиджа любителя скрывать эти недостатки. Исправление ошибок начинается с их признания. Датчане, подобно всему остальному человечеству, склонны врать на каждом шагу, но чужая честность им традиционно импонирует. «Он – честный датчанин» всегда было и до сих пор остается наивысшей похвалой. Йенсен вполне бы мог упечь Оле за решетку – смотрите, жители Копенгагена и прочие датчане, какой я объективный и строгий! Кто бы тогда поверил оправданиям Оле и свидетельству Рикке?

Так что Оле спешил, потому что не мог не спешить. И нервничал, потому что не мог не нервничать. Возможно, еще и злился, что дошел до спальни и ничего не нашел. Оле всегда обыскивал, как положено, начиная от входа, то есть к моменту осмотра ящиков он уже изрядно подустал. Рикке видела, как наяву – вот Оле становится на колени и заглядывает под кровать, вот он выдвигает ящик, одновременно продолжая прислушиваться, не подъехала ли к дому машина, вот он откидывает крышку, осторожно тычет рукой в содержимое (на то, чтобы выкладывать-перекладывать времени нет), закрывает крышку, задвигает ящик обратно и выдвигает следующий. Будет ли он слишком внимателен к этим ящикам? Навряд ли, тем более что никто не станет устраивать тайников у себя под кроватью. Это же смешно!

Это очень смешно, но, тем не менее, татуировальную машинку «Papillon midi YT» с новеньким комплектом игл марки «Odi» и самодельную гарроту (фортепианная струна, две деревянные ручки) нашли под кроватью Нильса. Нашли, потому что просто не могли не найти. Обыск проводился на законном основании, в нем участвовало несколько сотрудников полиции и хозяин никому не мог помешать, потому что совсем недавно его труп после завершения положенных процедур увезли в морг.

Проведенные экспертизы подтвердили, что это были те самые инструменты – та машинка и та удавка. Оказывается, татуировальные машинки тоже имеют свои индивидуальны особенности, правда эти особенности невооруженным глазом не разглядеть.

Дом Нильса разобрали буквально по кирпичику, по панельке. Даже плитку с дорожки, ведущей от ворот к двери сняли. Дом обыскивали по высшему разряду, потому что сюрпризов в нем могло быть очень много.

На самом деле сюрпризов оказалось всего два – тайник под кроватью и четыре внешних жестких диска по полтора терабайта каждый, забитых отборнейшей порнухой в жанре БДСМ. Шедеврами великого культурного значения это не назвал бы никто, так, самая обычная низкопробная продукция, скачанная с профильных сайтов. Но – шесть терабайт! Более двух тысяч фильмов в разных форматах! Причем, большинство фильмов относилось к жесткому садо-мазо, такому, где хлестали и кусали до крови, а прижигали до настоящих ожогов. Или, все-таки, не до настоящих? Синяки и укусы могут исчезнуть бесследно, а сигаретный ожог оставит о себе память на всю жизнь. Кто согласиться уродоваться таким образом на съемках? Но снято все было так натурально, что зрители могли почувствовать запах паленой плоти. Да, Нильсу определенно было, чем себя развлечь. Всю «коллекцию» Рикке, разумеется, не пересматривала, ткнула наугад в пару-тройку фильмов, чтобы составить представление и этого ей хватило.