Веры было несколько, даже и не несколько, а четыре. Первая, в конце 1965 г. на поезде из Тамбовской области (из Токарёвки) в Московскую, в Узуново, с пересадкой в Грязях Мичуринских. Вторая, в 1970 году, — со мной в Молдавию, к дочери Антонине и зятю Николаю Яковлевичу, Журавлёвым. Я уговорил поехать в гости. Ездили на мои зимние каникулы, в конце января-начале февраля 1970 г. Да ещё поездки в Москву два раза (один раз — на похороны своей сестры Евдокии Ивановны в 1972 году, второй раз — к нам с Мариной на Пятницкую). Но это было близко, на электричке три с половиной или четыре часа. Зимой 1979 г. она немного жила в нашей семье, в Москве (мы жили тогда в полуподвале во дворе дома 76 по улице Пятницкой, в одном дворе с Филиалом Малого театра). Вера с Колей были маленькие, а мы с Мариной работали. Попросили бабушку помочь нам на первое время. Но, конечно, ей тяжеловато было, возраст-то её был в это время за восемьдесят. Вот в это время мы и ездили с ней к её племяннице Анне Степановне, в девичестве — Барановой, которая жила в Коломенском. Это была дочка Степана, бабушкиного брата, и Мариши, дедушкиной племянницы, дочки дедушкиного брата Михаила от первой жены.

Сейчас, пожалуй, единственная материальная память о бабушке — это её костыль. Получилось с ним так. Бабушка часто просила меня найти её, как она говорила, «бадик». То есть палочку, с которой ходить по улице или просто выходить на улицу. Я, когда приезжал к родителям будучи студентом, летом, да и осенью, ходил собирать грибы. Чаще в Лапинский или Гурьевский лес. Но и рядом с домом тоже собирал, по посадкам в окрестностях деревни Яковлевское. Вот в лесу я и подыскивал что-то похожее на «бадик». Я ей, конечно, сразу же организовал эту палочку, просто прямую. Бабушка сказала, что хорошая. Но мне такая не нравилась. В 1968 году, в июне месяце, приехал из армии в отпуск мой брат Миша. (Отпуск у него получился большой, поскольку вместо двухнедельной поездки на поезде, «туда-сюда», он воспользовался самолётом. Он проходил службу на Сахалине.) Пошли мы большой компанией в Гурьевский лес: Миша, Валя, я, Надя (жена брата), Соня (Надина сестра). На опушке мы напали на такое количество лисичек, какое я просто никогда не встречал в этой местности. А мы пошли просто прогуляться, ни о каких грибах и не думали. Набрали лисичек в наши с Мишей рубашки и майки, еле донесли домой. Дома насыпали грибы в корыто, помыть. Мимо проходила наша соседка по дому (это было ещё в деревне Яковлевское), Ерёмчева Мария Степановна, остановилась, тоже была удивлена таким количеством грибов. Миша насыпал ей полный подол этих лисичек.

Я просто немного отвлёкся на эти грибы. А речь-то о «бадике». Когда мы ещё не нашли грибов, на краю леса, со стороны деревни Яковлевское, я заметил очень интересную берёзку, как ветку, которая почти лежала на земле. Росла она в небольшой канавке. Ствол её был очень красиво изогнут. С собой никаких режущих инструментов не было, я попытался вытащить, но она крепко держалась. Поэтому я решил к ней возвратиться попозже. На другой день взял нож (зря, что не топор) и пошёл к берёзке. Кое-как срезал. Принёс домой, ошкуривать не стал, чтобы не потрескалась, положил наверх в нашем придомовом сарайчике. К концу моих каникул, где-то недели через три, я ошкурил эту заготовку «бадика», обернул её всю промасленной тряпкой (машинным маслом) и оставил до лучших времён. Примерно через месяц я приехал на выходной и развернул эту промасленную тряпку. Протёр её сухой тряпкой, немного просушил на солнце, а затем прошёлся по всей палочке мелкой наждачной шкуркой. Бабушка примерила палочку для своего роста, я отрезал, как она сказала. И получился тот самый костыль, с которым уже иногда сейчас хожу и я (даже и не иногда, а практически всегда: на прогулку, в магазин и т. п.). А бабушке все её подруги (и в Яковлевском, и в Узуново) очень завидовали такому ловкому костылю, «бадику». Он, действительно, словно для того и вырос, даже и придумать нельзя, как он мог такой получиться.

После смерти бабушки костыль находился у родителей в Узуново, но ни отец, ни мама им не пользовались, только покупными. Они оба стеснялись ходить с «простой палкой». Я забрал его себе, на дачу. Когда в 2008 году у меня случился инсульт, то, после больницы, я ходил гулять именно с этим «бадиком». Как-то, во время моей прогулки, ко мне подошёл здесь, в Москве, на Сумском проезде, житель соседнего с нами подъезда, попросил посмотреть, тоже поахал, спросил, а как я его сделал таким, гнул, что-ли. Я рассказал, что в отношении его формы я ничего не делал, всё сотворила природа. А этот сосед тоже ходил с палочкой, покупной, с упором под локоть. Он попросил продать ему этот костыль или поменяться с ним на его, но я сказал, что это память о моей бабушке. В июне 2018 года этому «бадику» исполнилось 50 лет.

Дождалась бабушка своего праправнука, Костю (Исайкова Константина Викторовича), от правнучки Ольги, по ветке от внука Миши. Умерла она в мае 1987 г. в тёплые дни, как и мечтала в последнее время. На похороны приезжала из Кишинёва Серафима Васильевна. Я встречал её в аэропорту Домодедово, а потом мы вместе приехали на электричке в Узуново.

И ещё. Я как-то, будучи в Яковлевском летом на каникулах, сделал из алюминиевой проволоки крест: простым, но непрерывным, перевивом длинной проволоки, не из кусочков. Потом молотком прошёлся по нему. Показал бабушке. Она попросила его себе. Положила вместе с подготовленной смертной одеждой и попросила положить его вместе с собой в гроб, когда умрёт. Так он сейчас в могиле и обретается вместе с прахом бабушки.

Могила бабушки Веры в Узуново, как там говорят, на новом кладбище, справа, примерно в пятидесяти метрах от входа, если идти по центральной аллее. Мы с Мариной практически каждый год приезжаем к Мише в Подхожее, и обязательно заходим (по пути или на обратном пути) на Узуновское кладбище к бабушке. А теперь уж там в округе их собралось много: в Серебряных Прудах — дядя Петя, бабушкин брат, с женой Фаиной Ивановной и дочкой Валентиной, в Подхожем — родители.

Глава 8. Баранов Иван Иванович

Когда я закончил 6-й класс (в 1962 г.), был тогда пионером, меня отправили в пионерский лагерь, под