Белинда знала себя: она не была ни глупа, ни забывчива. И если забыла воспользоваться диафрагмой, то сделала это умышленно. Вопреки здравому смыслу. Из какого-то упрямства Белинда в глубине души хотела забеременеть от него.

Может быть, это не удалось.

Господи, что она наделала?!

Она, эмансипированная женщина, подсознательно прибегла к древней как мир уловке.

«Завтра же надо сделать тест на беременность, – подумала Белинда. – А когда вернусь в Тусон, буду держаться от него подальше. Он человек опасный».

В дальнейшем ей придется ограничиться такими мужчинами, как Винс.

Прошлая ночь была полным фиаско. После Форда она не была с мужчиной ни в Аспене, ни в течение двух последующих недель, а прошлой ночью, для того чтобы достичь оргазма с Винсом, Белинде пришлось представить, что она в объятиях Форда. Вот до чего дошло. Бедняга Винс.

В дверь позвонили.

Думая, что это Винс, Белинда открыла дверь.

Мэри Спаццио, улыбаясь, нацелила на нее револьвер.

– Ах ты, мерзкая сучка! – прошипела она.

Январь 1988 года

Она ненавидела его.

Как он может?

Господи, все эти звуки – Мелоди не могла заснуть всю ночь.

И этот смех. Его смех. Низкий, невероятно чувственный, невероятно возбужденный. С ней он никогда так не смеялся. Мерзавец.

Мелоди хотелось уйти от Джека, умереть или убить его.

– Мел! – крикнул он из кабинета.

– Пропади ты пропадом, – пробормотала она, очень довольная собственной дерзостью.

– Что это, черт возьми, за история с «Возмущением»? – Джек подошел к двери. – Что означает вся эта чушь насчет «приостановки съемок» на неопределенное время?

«Судя по его виду, он тоже недоспал прошлой ночью, – злорадно подумала Мелоди. – Но как он смеет? Разве не знает, что я люблю его?»

– Тед должен перезвонить мне, как только освободится, – спокойно сказала Мелоди.

– Его безмозглая секретарша говорит это уже в течение двух недель! – возмущенно воскликнул Джек. – Господи, Мел, сегодня шестнадцатое число! Поезжай туда и выясни, что происходит!

– Нам известно, что происходит, – невозмутимо заметила Мелоди.

– Они ведут себя так, будто не знают, кто я такой! – возмущался Джек. – Как будто со мной и не подписывали один из самых крупных контрактов в истории «Северной звезды»! Будто я какой-то неопытный юнец, как это было когда-то!

– Когда компания переходит в другие руки, всегда изменяется политика, – не слишком убедительно пояснила Мелоди.

– Новая политика, говоришь? Да это настоящая война против меня! Сначала переход компании в другие руки, потом приостановка съемок «Беренджера», а теперь это! И я связан по рукам и ногам этим чертовым эксклюзивным контрактом! Я готов убить этого Сандерсона!

– «Северная звезда» перешла в другие руки. «Беренджер» не будет выпущен на экраны. Съемки «Возмущения» отложены, – перечисляла Мелоди, наблюдая, как темнеет лицо Джека. – Разве Сандерсон не просил тебя не волноваться? Тебе платят, Джек.

– Ты как будто радуешься этому? – Бросив на нее сердитый взгляд, он скрылся в своем кабинете и хлопнул дверью.

Мелоди надеялась, что Джек злится и на нее тоже.

Когда-то он был очень чуток. Нет, не так. Когда-то Мелоди казалось, что Джек чуток. Но теперь она поняла, что он ничем не отличается от любого другого красавца актера – эгоистичный, самовлюбленный и властный. Мелоди ощущала страшную обиду. Каждую ночь она плакала, пока не засыпала. Сидя рядом с Джеком в кресле подъемника, она с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться у него на глазах. Нередко Мелоди спускалась на лыжах с горы вслепую, потому что слезы застилали глаза.

Она подняла телефонную трубку. Тед Маджорис все еще был на совещании. Она попросила к телефону Ника Фелтона. Он тоже был на совещании, но Мелоди не сомневалась: он ей перезвонит.

Ники, ассистент продюсера «Беренджера», был неравнодушен к Мелоди. И всегда знал, что происходит. Мелоди и сама пока не понимала, зачем ей это нужно: то ли она выполняла свою работу, то ли ею руководили какие-то смутные мысли о мести.

– Привет, любовь моя, – сказал, возникая на пороге, Лансинг. Мелоди вздрогнула от неожиданности. – Так как насчет сегодняшнего вечера?

Он сидел, уставившись в пространство.

В пространство или на газон за окном и дальше – на дорогу или на склоненную голову учителя, так поглощенного чтением книги, что не замечал ничего вокруг.

«Вот и хорошо», – думал Рик.

Он терпеть не мог зал для самостоятельных занятий.

Мальчишка лет двенадцати рисовал что-то на крышке стола. Несколько ребятишек действительно занимались. Какой-то рыжий паренек беззвучно отбивал ногой неслышимый ритм. Две девчонки справа общались друг с другом на языке жестов. Когда учитель поднял голову, в классе стояла полная тишина, все застыли. Как только он снова опустил голову, рисование, отбивание ритма и оживленный разговор на языке жестов продолжились. Рик заметил, что у рыжего парнишки надеты наушники. Везет же некоторым!

Одна из девчонок сунула ему записку: «Ты действительно брат Джексона Форда?» Рику стало противно. Все девчонки одинаковы. До него им нет никакого дела, их интересует только его звездный братец.

Пришла еще записка: «Ты встречаешься с Лидией Каррера?»

Это еще что за новости? Да, Рик поболтал с ней пару раз – и все.

Рик нацарапал на клочке бумаги: «Нет», – и передал записку через плечо. Девчонки захихикали. Учитель резко вскинул голову.

– Что происходит? – Он обвел каждого пристальным взглядом. Взгляд его остановился на рыжем парне, который не успел вытащить из уха наушник. – Брайан Ли! Немедленно положи сюда приемник.

Брайан подчинился, но был явно расстроен.

Десять часов. Рик чувствовал, что умрет от скуки. Невыносимо медленно тянулись минута за минутой. Вдруг он заметил какое-то движение за окном. На дереве вниз головой висела Лидия, словно веселая, довольная обезьянка. Рик чуть не расхохотался. Она корчила гримасы. Ее рубашка спустилась на грудь, обнажив плоский смуглый живот. Рик с надеждой ждал, не обнажатся ли груди. Она снова скорчила рожицу, и Рик расхохотался. Он сразу же замолчал, но было поздно.

– Рик Форд! Почему ты смеешься?

– Просто так, – ответил Рик, не смея еще раз взглянуть в окно.

Адам был не дурак.