своего пригляда. И тогда они могут выбраться отсюда и пойти за помощью. Конечно, они будут подразумевать под помощью разные вещи, но ни Ане, ни ее «человеку» знать это не обязательно.

Время в темноте и без телефона тянулось мучительно медленно. Лена с удовольствием бы вздремнула или поела, но еда осталась в рюкзаке, который она бросила у главного входа в пещеру, а спать на камнях, да еще рядом с этой… этим… она не собиралась.

И Лена решила скоротать время разговором. Заодно проще будет почувствовать, когда человек совсем ослабеет.

– Слушай, а зачем ты охранника убила? – начала Лена и замахала руками, позабыв, что Аня ее не видит. Она прямо чувствовала, что та собирается соврать, будто это не она. – Только не надо ничего выдумывать, я знаю, что это ты. Платона понятно почему, он тоже знал, что это была ты. Увидел, да? Забавно, кстати, я поняла шутку Лидии Николаевны.

– Какую шутку? – голос Ани был глухой, и даже в темноте чувствовалось такое напряжение, что Лена поспешно зажгла фонарик на телефоне. Да, взгляд у Ани был… Измученный, и в то же время она смотрела так, словно примерялась к шее Лены.

Но опасности Лена не чувствовала. Не сейчас и не здесь.

В пещере черный человек не рискнет, понял уже, что слишком мало шансов выбраться наружу без проводника. Это только кажется, что все по прямой, а если в сторону главного выхода пробираться, то там и вовсе по специальным значкам. Но у пещеры была особая толщина там, где не было никаких карт. Так в поселке называли ту часть подземных ходов, в которых воздух и время были другими. Словно более медленными. И они с Аней уже давно забрались в эту толщину. Воздух был сырой и тяжелый, словно простоял здесь добрых пару тысяч лет. И ощущение было такое, что заблудившийся диггер стал бы бо́льшим сюрпризом, чем пещерный медведь. Нет, тут Лена в безопасности. Еще маленькой девочкой она кормила Шийскую своей кровью, как делали до нее отец и мать. Пещера ее выпустит, а вот Аню-Алису – не факт. Или, правильнее сказать, Алису – Черного человека?..

– Про Аннушку, которая уже разлила масло, – пояснила Лена. – Поэтому она Платону советовала пожить и почитать Булгакова. Я сейчас только поняла, на что она намекала.

Они обе помолчали. Разговор пока не клеился. Лена сидела спокойно, но на всякий случай следила и за Аней, и за тенями. И спиной прижалась к стене. Всякое бывало, она предпочитала перестраховаться, нежели потом локти кусать. Если будет кому кусать, конечно. Сумела ведь Аня подойти к охраннику так, чтобы ее не видели камеры!

Впрочем, тут все разъяснилось довольно просто.

– Он совсем не опасался, – наконец нехотя произнесла Аня. – Ничего. Будто не охранник, а так, штаны просиживает. Я не мог это вытерпеть. Из-за таких, как он, мир небезопасен.

– Или из-за таких, как ты? – Ох, Лена даже прикусила язык, так недобро посмотрела на нее Аня. Потемневшие глаза, темные тени, залегшие под ними, – теперь Лена понимала, почему человек был черным.

– Это не так забавно, как тебе кажется, – продолжила Аня тем же потусторонним голосом. – Она плакала из-за того мальчишки, он ей и правда нравился. Они даже целовались.

Последнее прозвучало даже чуть жалобно, и Аня брезгливо провела по губам, словно пытаясь стереть те давние поцелуи.

– Так не надо было его убивать. – Лена чуть сдвинулась в сторону, продолжая плотно прижиматься спиной к влажному холодному камню. Это успокаивало.

– Не надо было спускаться за мной к запасному выходу, когда я закрывал его на швабру. Вопросы, вопросы, они ведут не к тем ответам, что вы ищете, дети. – Аня тяжело дышала, словно ей не хватало кислорода. Обычное дело, когда рядом оказывалось блуждающее капище. Вот что бывает, когда кто-то пытается вызвать демона где попало, как Аркадий Викторович в школьном зале.

– Платон тебя видел, но никому не рассказал, – кивнула Лена. – В общем-то, я так и думала.

– Он не сразу понял, что видел, – резко ответил черный человек.

Казалось, этот внезапный приступ агрессии отнял у него последние силы, и Аня окончательно свалилась на пол. Но говорить не прекратила, будто нет ничего более естественного, как разговаривать, лежа на каменном дне пещеры в почти полной темноте, небольшой луч от фонаря в телефоне не в счет.

– Проблема всех умников. Они такие только в учебе, отличники, футы-нуты, надежда родителей и учителей. А сложить дважды два в реальном мире для них слишком сложно. – Аня говорила тихо, но акустика пещеры позволяла Лене слышать каждое слово. – Он поздно понял, что Алиса не сообщница и это не совпадение, что именно она закрывала ту дверь на швабру.

Она снова замолчала, и лишь ее тяжелое дыхание раздавалось в пещере. Лена прикинула, что капище передвинулось в толщине еще ближе к ним. Так всегда бывало с новыми людьми, не подарившими пещере кровь. Оттого так странно было, что турист сумел выйти. Впрочем, он, сам того не зная, подарил свою кровь, когда испачкал ею стены. Случайность. Аня до этого не додумается. Да и вообще, будь Лена поглупее, она бы заметила Ане, что та сама недалеко ушла от Платона, и даже жертвоприношения в пещере ее не насторожили. Она отстает на пару шагов до тех пор, пока считает, что здесь она самая опасная. Ничего этого Лена говорить не стала, конечно.

Вместо этого спросила:

– А Собакина чего не убила?

– Ты это так произнесла, будто осуждаешь, – усмехнулась Аня. Незнакомо так усмехнулась, неприятная ухмылка.

На всякий случай Лена нашарила в кармане ножницы. Папа всегда говорил, что женское оружие не должно выглядеть как оружие. И Лена просто виртуозно владела обычными маникюрными ножницами. Совсем маленькие – их никто даже не станет принимать всерьез, но очень быстро и часто нанесенные удары заставят отвлечься от цели даже супермена. Черный человек вполне мог чувствовать боль, и страх, и кровь. Так что его ждал сюрприз, если он решит сейчас подползти ближе.

– Ну не то чтобы осуждаю, но и понять не могу. – Лена как можно беспечнее пожала плечами. – Он куда хуже повел себя с тобой, чем тот же Платон.

– Это да, – согласилась Аня, сделав какое-то неясное в полумраке движение плечами. То ли ее передернуло, то ли она двинулась вперед. На всякий случай Лена направила фонарик так, чтобы и не в глаза ей, и чтобы видеть ее как можно лучше. – Но там была его бабушка, совершенно невозможная женщина. Она заперлась в другой комнате и верещала так, будто ее