Рис сильнее прижал меня к стене, обхватив рукой горло. – Ты делала это, чтобы заманить меня, принцесса? Да?

– Н-нет. – Я промокла насквозь. Темнота коридора, хриплый голос Риса – все это разжигало жар, пульсирующий между ног. – Я должна была выбрать кого-то после бала. И не думала, что тебя это волнует.

– Меня волнует все, что ты делаешь. Даже когда не должно. – Рис крепче сжал мое горло. – Последний шанс, принцесса. Останови меня.

– Нет.

Я прекрасно знала: Элин, Микаэла и остальная группа спят за дверями по обе стороны от нас. Достаточно одного ночного визита в уборную, одного чутко спящего человека, чтобы услышать нас и отправить все к чертям.

Но опасность лишь усиливала бегущий по венам восторг. Что бы между нами ни происходило, оно копилось с того момента, как Рис вышел из машины возле моего дома в Тайере, и я не могла это остановить, даже если бы захотела.

Рис шумно выдохнул и отпустил мое горло, чтобы обхватить затылок. Он снова притянул меня к себе, наши губы встретились, и мир взорвался.

Языки, зубы, руки. Мы пожирали друг друга, будто настал конец света, и это наш последний шанс что-то почувствовать. Возможно, так оно и было. Но я не желала думать об этом сейчас, когда наши тела прижимались друг к другу так сильно, словно мы одно целое, и я падала, падала в пропасть, где хотела остаться навечно.

Микаэла права. По поцелую все становится ясно.

Я потянула Риса за волосы, отчаянно нуждаясь в большем. Его прикосновениях, его вкусе, его запахе. Я хотела заполнить им каждый сантиметр своей души.

Он обхватил зубами мою нижнюю губу и потянул. Я ахнула и почувствовала, как от возбуждения по бедрам потекла влага.

– Тише, – прохрипел он. – Или нас услышат. – Он провел ладонью по внутренней стороне моего бедра и издал низкий стон, обнаружив, насколько я промокла. – Ты убиваешь меня, принцесса.

Он провел большим пальцем по клитору через промокшие трусики, и я подавила стон, выгибаясь в его руках. Он сдвинул трусики в сторону и…

За соседней дверью скрипнула кровать.

Мы с Рисом застыли, хрипло дыша.

Мы так увлеклись, что совершенно забыли – в нескольких метрах от нас спят люди.

Послышался еще один скрип, а потом шарканье: кто-то встал с кровати. Хенрик, судя по направлению звука.

Рис тихо выругался и отдернул руку. Разумно, но мне захотелось плакать из-за потери контакта.

Он открыл дверь в мою комнату и осторожно затолкал меня внутрь.

– Завтра вечером. В беседке, – прошептал он. – Пойдем вместе.

За заброшенной фермой примерно в пятнадцати минутах ходьбы от гостиницы была беседка. Мы проходили ее по дороге в город.

– И принцесса… не надевай нижнее белье.

Пульсация между ног усилилась.

Рис закрыл за мной дверь ровно в тот момент, когда вышел Хенрик. В коридоре зазвучали их голоса, когда я на цыпочках прокралась к кровати и забралась под одеяло – от событий прошедшего часа кружилась голова.

Стоит ли удовольствие возможной боли?

Достаточно прислушаться к бешеным ударам своего сердца, чтобы узнать ответ.

Глава 28

Рис

Япытался сопротивляться. Правда.

И возможно, справился бы, если бы Бриджит была просто красивой женщиной. Сама по себе красота ничего для меня не значила. Моя мать была красивой, а потом утратила красоту – и я не имею в виду физическую красоту.

В этом-то и проблема. Бриджит не просто красива. В ней есть все. Теплота, сила, сострадание, юмор. Я видел это в ее смехе, в сочувствии, с которым она слушала о проблемах людей, и в самообладании, когда они критиковали ситуацию в стране.

Я знал об этом задолго до нашей поездки, но прошлым вечером во мне что-то сломалось. Вероятно, дело во взгляде – она так смотрела, будто думала, что во мне тоже есть все, хотя на самом деле во мне нет ничего особенного, – или в понимании, что нас в любой момент могут разлучить. Она может обручиться на следующей неделе, и я навсегда потеряю даже надежду.

Как бы то ни было, последние запасы самоконтроля во мне подошли к концу. На Коста-Рике он дал трещину, но теперь… Даже следа не осталось.

Мы с Бриджит шли через поля к беседке, и под ногами шуршала трава. Мы улизнули, когда все легли спать, и луна светила достаточно ярко, чтобы отыскать путь без фонариков на телефонах.

Было ли то, что мы делали – что собирались сделать, – плохой идеей? О да. Наша история обречена на трагический финал, но, когда ты находишься в поезде, который мчит к обрыву, остается лишь крепко держаться и считать каждую секунду.

Мы молчали, пока не дошли до беседки. Бриджит вышла на середину и все осмотрела. Не считая облупившейся краски, строение на удивление хорошо выдержало испытание временем.

– Сюда никто не приходит? – спросила она.

– Ни души.

Я все проверил заранее. Население городка было небольшим, но его фермы растянулись на многие километры. Ближайшим жилым зданием была гостиница, и там все спали. Я удостоверился, прежде чем написать Бриджит о встрече в вестибюле.

– Хорошо, – ответила она, слегка затаив дыхание.

В Южной Эльдорре оказалось гораздо теплее, чем в Атенберге, и мы могли обходиться без курток даже ночью. Я надел свою обычную форму – футболку, армейские штаны и ботинки, а на Бриджит было сиреневое платье, облегающее бедра.

Я вглядывался в нее, стараясь не упустить ни единой детали. Пряди вьющихся волос обрамляют лицо, в глазах блестит нервное предвкушение, грудь вздымается и опускается в такт моему неровному дыханию.

Какая-то часть меня хотела подойти, задрать юбку и трахнуть ее прямо здесь и сейчас. Другая желала насладиться моментом – последними дикими, трепетными секундами перед тем, как мы сотрем последнее напоминание о разделявших нас границах.

Следовать правилам – в моей натуре. Так я прожил большую часть жизни. Но ради Бриджит я бы нарушил все правила на свете.

Потребовалось всего шесть недель в разлуке и еще шесть в чертовой агонии, чтобы принять правду, и теперь пути назад уже нет.

– Итак, – Бриджит заправила за ухо прядь волос дрожащей рукой, – мы пришли. Какие планы, мистер Ларсен?

Я улыбнулся ей медленно и лукаво и заметил, как по телу Бриджит пробежала легкая, едва заметная дрожь.

– Планов много, принцесса, но финал у каждого из них один: мои пальцы, язык или член в твоей милой маленькой вагине.

Я не собирался тратить время на пустые разговоры. На них ушло два года – с того момента, когда я вышел из машины у ее дома